Владимир Бордюгов. Старый клён. Рус. Бел

В ночной тишине обезлюдевших улиц —
Скамья у подъезда сиротски пуста.
Клён замер, корявую спину ссутулил,
Открыл в поздний час листвяные уста.

За шумом дневным шелест листьев не слышен,
Но ветви и ствол столько тайн сберегли!
Клён с первых колец всех запомнил мальчишек,
Что взрослыми стали…  кто — в небо ушли.

Под выросшим клёном сменялись скамейки,
Въезжали, съезжали куда-то жильцы.
На дереве резали новые метки,
Из сложенных букв добавляя рубцы.

Клён стойко терпел, словно в тайне надеясь,—
Вернётся виновник сакральных следов…
Ведь память хранить — не слепая затея,
Вдруг в сумме из букв сохранилась любовь?


Стары клён
 
У начной цішыні абязлюдзелых вуліц -
Лава  пад'езда сіроча пустая.
Клён замёр, каравую спіну сутуліў,
Расчыніўшы запозна лісцьвяных  вуснаў зграю.

У шуме дзённым шолах лісця не чутны,
А галіны і ствол таямніц збераглі!
Хлапчукоў з першых кольцаў  запомніў пакутна,
Што ўжо сталымі сталі…  альбо - у неба сышлі.

Пад прыкмечаным клёнам змяняліся лаўкі,
Заязджалі, з'язджалі кудысьці жыхары.
На кары яму рэзалі лічбы, пазнакі,
З неразгаданых літар рубцы да пары

Клён  трываў, спадзяючыся тлумна-
Мабыць вернецца вінны сакральных слядоў…
Таямніцу захоўваць - не сляпая задума,
Раптам у кольцах з тых літар складзецца любоў?

    Перевод на белорусский язык Максима Троянович