Баллада об Ариадне Казей

Хочу не миф рассказать, а правду
О замечательной Аде Казей,
О мужестве, подвиге ее надо,
Чтоб знало больше людей.

Многие помнят подростка Марата,
Он за Аду стоял горой.
Он был ее младшим братом,
Погиб в бою, как герой.

Глава же семьи- Иван Казей
Был революции матросом.
Трудился, любил детей,
Но репрессирован по доносу.

Мать чуть не сошла с ума,
А дети одни голодали,
А тут еще беда - война
И наши войска отступали.

Казеи жили очень скромно
И хотя нуждались сами
Помогали всегда нашим воинам,
Кормили их и одевали.

Подпольщицей вскоре стала вдова
Несмотря на горечь утрат.
Ада с детства была сорвиголова
И отчянно смелым Марат.

Фашисты забрали Анну Казей,
В Минске повесили в октябре.
Какая дорога была у детей?
К партизанам уйти поскорей.

Аде было всего шестнадать,
Но она умела стрелять.
Ну а брату всего двенадцать,
Но он первм ушел воевать.

Младший брат всегда был опорой,
Повторял ей: "Держись, Адок!"
Она была партизанкой толковой,
Весь отряд Ариадну берег.

Он и стал для Ады второй семьею
И хоть были порядки в нем строгие,
Она была девчонкой боевой
Самокрутки курила, как многие.

Много заданий выпало Ариадне,
Хоть была при кухне сначала.
Ребята мстили за мать, понятно,
Насолили фашистам немало.

Их отряд мучительно долго
Выбирался из окруженья.
Ада шла, шатаясь тот голода,
Невзирая на обмороженье.

Она шла, а за ней брели волки,
Желтыми глазами сверкая,
Вспоминая, как спастись, да без толку,
Их не трогать ее заклиная.

Только волки, видать, были сыты.
Ведь война, им пищи хватало.
Много было людей убито.
Ада шла хоть смертельно устала.

Она брата искала любимого,
Как Аленушка в сказке русской.
Сколько мужества, верности было
В этой девушке белорусской.

А потом в какой- то деревне
Бурки ей разрзать помогли.
Конечности совсем побелели,
Аде дали лапти и чулки.

Она и этому была довольнехонька,
Но уже началась гангрена.
Смотрит Ада- ноги чернехоньки,
Поняла, совсем плохо дело.

Медик приговор вынес строгий:
По колено придется отнять.
Она умоляла: " Не трогайте ноги,
Надо бабку Марылю позвать!"

Пилу прокалили, она завизжала.
Нет самогона и наркоза
Партизанка Соня ее держала,
Утешая как могла сквозь слезы.

Она вынесла ужас ампутации
И чесотку - новую напасть.
Перенесла пять сложных операций,
Ей не дали медики пропасть..

Потом училась, до изнеможения
Училась ходить на протезах.
С упорством, достойным восхищений
Ада хотела быть полезной.

Ее всегла по счастью окружала
Доброта и сердечность людей,
А она бесконечно страдала,
Что не воевать теперь ей.

В сорок четвертом только узнала
О геройской гибели брата.
Она нигде и никогда не забывала
Своего соратника Марата.

Гитлеровцев было слишком много.
Сто пятдесят, а их - только двое.
И парнишка, совсем почти ребенок
Как солдат, погиб смертью героя.

Он уложил двадцать девять фрицев,
Взорвав прследнюю гранату.
Вот так с врагами надо биться!
Это даже фашистам понятно.

И хоть Ада инвалидом считалась
Институт закончила в Минске.
Филологом, учительницей стала,
Удалось своего ей добиться!

А потом на своем "Запорожце"
Она обьездила всю Белороссию,
Чтоб рассказывать везде, где возможно
О войне, о брате, что не струсил.

Увы, давно в живых Ады нет
И время память стирает незаметно,
Но хочу, чтоб Адин портрет
Был навечно в полку бессмертном!