Тринадцать

Прости, сынок, но ты не встретишь папу.
Живи, я рад тому, что ты здесь есть.
Запомни, выдели и обведи чернее дату.
Не забывай меня, храни под сердцем весть.

Всё было хорошо, я тоже светло жил,
Шли годы и минуты, и счастья было много,
Пока не опустился занавес кромешной лжи.
Прости меня, ведь я могу не встретить Бога.

Сгорела лампа и лопнул с кровью капилляр,
Мой разум помутился и рассудок помутнел.
Мысли о том, чтоб заново начать с нуля
Пришли мне лишь когда я умирал во сне.

В той комнате был спёртый, сырой воздух,
За старым шкафом на стене висели ружья.
Когда окно открыли, то было уже поздно.
Прости сынок, я тихо умер от удушья.

В грубой системе добрый стал лишним,
Где одни крысы и нет ни одной мыши.
С каждым пролётом я на ступень был выше,
Я сделал шаг вперёд, я спрыгнул с крыши.

Сынок, ты также должен стать мужчиной,
Но не бери пример, почувствуй жизнь свою.
Борись и стань развинченной пружиной,
А я не смог. На табурете сунулся в петлю.

Не бойся улицы. Тут нет белого холода.
Снег быстро тает и течёт в землю ручьём. 
Я в нём озяб и простудился. Забил колокол.
Мозг затвердел, его не отогреть огнём.

Страшись бесчувственного скрежета,
Звука стальных колёс и гладких рельс.
Я долго ждал его, и думал: «Где же там?»
Пришёл. Я лёг под свой последний рейс.

Путь вечен, он сплошь наполнен риском,
Я верил, что пройду его, когда был молод,
Потом стоял на месте — знал, как близко.
Три месяца. И вот забрал суровый голод.

Сынок, люби природу. Животных, птиц,
Растения, кусты, пруды, моря и реки.
Мне слиться захотелось, я прыгнул вниз,
Захлёбываясь под водой, захлопнув веки.

Вода всегда должна быть тебе другом.
Она есть наполнитель твоих синих вен.
Существование моё не спасти кругом,
И в ванну полную был брошен серый фен.

Вечно-живая кровь, поточность плазмы,
Тот сильный металлический запах и вкус.
Мир не только бывает жестоким, он разный.
Перерезав вдоль, я скинул нелёгкий груз.

Время приняло форму, ускорился ход.
Горе вбивалось и проходило насквозь.
В мгновение стало скучно, я раскрыл рот
И спасся таблетками, а сердце не спаслось.

Безмолвная глава разрушится кусками,
Поэтому прошу, услышь меня, сынок.
Не желай зла, и другом будь с врагами,
И не смотри. Я пальцами нажму курок.

В самый последний раз я ничего не сделал.
В колючей проволоке запер эту «гладь».
Душа болела, ныло сердце, гнило тело.
Так как болезненней мне было погибать?

Прости, сынок, но ты не увидишь отца.
Я всё, что имел, отдам тебе по пути.
Я рад, что ты есть и будешь тут до конца.
Прости, сынок, но папе нужно идти.