Готронокс

Поля неприкаянной скорби,
Растут у могильных ворот,
Нет хода туда, путник помни,
Там северных ложе сирот,

Ворота как лик отстругали,
Из камня и горных пород,
Так долго там горны играли,
У северных, мрачных широт,

Там дочери Оствальда жили,
И Оствальда сотни сынов,
Велики стражами были,
С следами от хлестких кнутов,

Закрыты от внешнего мира,
Стена их — большой океан,
Стругает полено секира,
И боль заглушает от ран,

Эльвийские песни и вина,
Им в дар за умеренный нрав,
За боль, за облезлые спины,
А запах вильветовых трав,

Разносится в крепости быстро,
Вчера и сегодня он есть,
Там нет никого... но так чисто,
Там бродит незримая месть,

В обличье дикого зверя,
Коварный и злой Готронокс,
В нем севера крупное семя,
Корона пылится у ног,

Не видно тут даже скелетов,
Следов поединка, борьбы,
Но теплится... теплится где-то,
Тот запах еловой смолы,

И Оствальда крики сынов,
И горнов протяжный поток,
Столь тихо тут... даже богов,
Нет шепота тут, его ног,

Лишь слышен отверженный топот,
И пасти из золота рёв,
От зверя расходится рокот,
Бежит птичий ворох и клёв,

Но нет на нем ран... от чего же?
Ведь грозны, могучи сыны,
Неужто... он всех уничтожил,
Без криков, без грозной борьбы?

И как на шерсти этой, бледной,
Сошелся доспех короля,
У трона лишь спит его верный,
Последний друг и судья,

Нет более музыки в степях,
Лишь холод и крики ветров,
Светило так нежно тут светит,
В долине сказаний и снов.