Первая сцена Последняя сцена

Первая сцена… Последняя сцена –
самые чистые в жизни сей бренной.
Прав, несомненно, мудрец Авиценна:
истина – вот что душа у Вселенной.
Первая сцена – из плача и страха,
странная сцена - разлука и встреча,
будто с любовью из кельи монаха
вывели в свет, но без знака предтеча…
Сцена последняя – нам не известна,
страх - между ней и той первою сценой…
Будут и плач, и разлука… Все честно.
Будет и встреча с душою Вселенной.
Истина… Вот что мы ищем, играя
сцену за сценой – наружу все страсти,
походя, жизнью игру называя,
где на кону лишь стремление к власти.
Даже любовь после первого акта
в масках привычки и долга играет.
Деньги и слава влекут до антракта:
После инфаркта их лоск облетает…
Так что, чем дальше та первая сцена,
смотрим назад и не можем понять
иль разгадать, где же та мизансцена,
после которой мы стали играть?
Сколько осталось до сцены финальной,
страшной, когда оборвется мольба?
Перед Вселенной поймешь, что случайной,
вовсе не истинной стала судьба.
Знаете, есть игроки здесь особые,
те, что кричат: я бы всё повторил!
Я не такой, как они - большелобые,
я б пред Вселенной присел, покурил…
Мне все равно, что им сцену финальную
выпало право словами играть.
Истину в душу Вселенной – реальную –
нес, кто сознательно шел умирать…
Не от любови или так – за компанию,
не от болезни и прочих невзгод,
а по великого сердца заданию
шел за тебя или целый народ…
Жаль, из Вселенной их голос не слышен:
зная, что там, повторили иль нет
шаг за ребенком в тот дом, что уж выжжен,
шаг, за которым померкнет весь свет?
«Если бы жить, то уж прожил бы также!», –
глупо со сцены последней кричать,
это годится для пьесы бумажной…
Истина молча начнет улетать.
А у Вселенной душа разберется –
истина к ней устремилась с земли
или пустое к великому рвется,
то, что играючи здесь мы сожгли…