Отец

ПАМЯТЬ
Я запомнил яркие мгновенья,
Время ведь на месте не стоит,
Мы забыли остальные звенья, —
Из мгновений вечность состоит.
 
Жизнь — не только тот сиюминутный
Уж прошедший быстротечный миг,
Время как поток, быть может, мутный.
Я — не только взрослый, я — старик.
 
Был двадцатилетним я мальчишкой, главных
Не сумел вопросов уяснить,
Жаль, что не могу уже на равных
Я с отцом теперь поговорить.

Скоро ведь и эта оборвётся
Тонкая воспоминаний нить.
Ясно мне, что уж не приведётся
Счастье с ними рядом снова — быть.
 
Их уж нет, а я давно «на марше» —
Как мне жаль, что рядом их уж нет, —
Но сейчас по возрасту я старше,
Чем отец был,  —  на пятнадцать лет!

ОТЦОВСКИЕ УНИВЕРСИТЕТЫ
Вы скажете, то было
Совсем уж в старину:
Хотя и в Мировую,
Но в Первую войну.

Гимназию он кончил,
Надежды подавал —
И дед его учиться
В Германию послал.
 
Язык знал в совершенстве,
Накормлен и одет,
В Технический пошёл он
Там в университет.

Профессию другую
Чуть-было не избрал:
Он в шахматных турнирах
Всё больше выступал.

Потом всё изменилось —
А для него вполне, —
Невольно очутился
Во вражеской стране.

Чего ему браниться?
Вся жизнь вдруг стала — тлен:
Бежал он, на границе
Попал в немецкий плен.
 
Путь в Петроград был сложен, —
Добрался кое–как
И с тифом был положен
Он в Боткинский барак.

И только в Ленинграде —
Судьбу за то прости —
На десять лет лишь позже
Закончил он ЛЭТИ!

ЦЕНТРАЛЬНАЯ РАДИО ЛАБОРАТОРИЯ
Отец работал в ЦРЛ  —
Он радио любил, —
Ведущим разработчиком
Приёмников он был.

Свою лабораторию
Он создал, всё устроил
И многие модели он
Там лично сам построил.

Имел изобретения.
Приёмники же сами
Чувствительными были все
И с низкими шумами.

Но год тридцать седьмой настал.
Сотрудники отдела
Предупредили вдруг его:
«Открыто, видно, дело

И, очевидно, был донос.
Хоть ты не виноват,
Но Органы инкогнито
Уж ищут компромат!»

На самом первом поезде,
Что был в такую рань,
Из города назавтра он
Отбыл в Тьмутаракань.

Три месяца отсутствовал,
Вернулся в Ленинград,
Но уж ни разу в ЦРЛ
Не приходил назад.

И в действующей армии
Он всю войну пробыл
Радиоцентра армии
Он командиром был.

А Органы, наверное,
О нём тогда забыли —
И поважнее ведь дела
У них, конечно, были!

ПОСЛЕДНИЙ МОСТ
Хоть имя сослуживца
Отец мне не сказал,
Историю же эту
Он всю мне рассказал:

“И фронта нет, и все давно
Бегут сам по себе,
И каждый думает сейчас
Лишь о своей судьбе.

И вот они уж у Днепра
На правом берегу,
И постоянно за спиной —
Немецких танков гул.

Проблема, отступал ведь он
Совсем не налегке:
Радиостанцию с собой
Он вёз в грузовике.

Машину переправить как —
Всегда большой вопрос.
Но ведь вокруг такой бардак —
Один остался мост.

Промедлит хоть минуту так,
Сапёры мост взорвут,
И среди этой кутерьмы
Останeтся он тут.

Давить не может он людей,
Себя ведь не простить,
Но тысячи своих солдат
Мосту не пропустить.

«Но буду я среди своих —
Всё будет хорошо!» —
Машину бросил он тогда
И мост он перешёл.

«Машина и команда где?!» —
Но раз они не вместе,
То он на левом берегу
Расстрелян был на месте!”

В ЭВАКУАЦИИ
В ту пОру я ребёнком был,
Но началась блокада,
Я был отправлен срочно в тыл
Тогда из Ленинграда.

Отец давно на фронте был
И времена настали,
Почти я всю войну прожил
В деревне на Урале.

Все избы снегом занесло,
Торчали только крыши.
Сугробы ветром намело
Почти-что стенок выше.

A я уже не был малыш —
Ведь дома не держали —
И на фанерках прямо с крыш
По снегу мы съезжали.

Но дни я лучшие прожИл 
За всю уж жизнь мою:
Отец мой отпуск получил,
Чтоб навестить семью!

Я был в деревне самый гордый,
И дни те были короткИ:
Мой папа в офицерской форме
Играл с мальчишками в снежки!

КОНЕЦ ВОЙНЫ
Я вырос, стал уже большой,
Вернулся в Ленинград.
Отец же в армии всё был,
Всё нет его назад.

Солдаты шли издалека —
Четыре каждый ряд, —
Надеты каска, плащ–палатка
И настоящий автомат.

Забыв потери и несчастья,
Среди наставшей тишины,
Ещё не веря в это счастье,
Устало шли они с войны.

Я в лица всматривался их,
Но становилось ясно:
Отец мой не был среди них, —
Искал его напрасно.

Ещё два месяца прошли.
В дверь кто–то постучал,
Пошёл я двери открывать, —.
Отца я не узнал.

Военный предо мной стоял,
Молчал и улыбался,
И тут я: «Папа!», — закричал.
Я, просто, догадался!
 
ОРЕДЕЖ
Могу теперь хвалиться,
Что там я побывал, —
В поход, что лишь приснится,
Отец меня позвал.

Он взял с собой мальчишек,
Приятелей моих,
Ведь их не отпустили-б
Родители одних.

Обрывистыми были
Крутые берега,
Потом положе стали —
В излучинах луга.

Я на широком месте
Реку переплывал,
Потом на берегу мы
Устроили привал.

Костёр там развели мы,
Варили что могли
И в углях напоследок
Картошку мы пекли.

В палатке ночью спали,
А на лугу на том
Стреноженая лошадь
Махала нам хвостом!

СЕАНС ОДНОВРЕМЕННОЙ ИГРЫ
Про тот сеанс вам не соврать,
Клуб для учёных был
И часто в шахматы играть
Отец туда ходил.

Сеанс гроссмейстер там давал,
Случайно я играл.
Я шахматист неважный был —
Мне папа помогал.

Гроссмейстер многих победил,
Но я ещё держался.
Ходы мне папа говорил, —
Народ вокруг собрался.

Все обсуждали, как мне быть,
Какие планы строить,
Себя чтоб лучше защитить,
Угрозы чтоб построить.

Гроссмейстер этого не знал,
А нам зато «награда»:
Он на моей доске играл
Со «сборной Ленинграда».

Ему противники как я,
Наверняка, не снились.
Подумав он спросил: «Ничья?»,
Ну, мы и согласились!

СИЛА ЖИЗНИ
Мы памятник отцу установили
Примерно через год как он ушёл.
Удары и другие в жизни были,
Но было мне ой–как нехорошо.

Чтоб не забыть мне этого момента,
На дерево, что в стороне, взглянул
И в полуметре сзади постамента
Я в землю ветку тонкую воткнул.

Минули годы, вырос тополь мощный
И ствол его уж стало не обнять.
Я пожалел: ведь кладбище — не роща,
Не нужно было близко так сажать.

Его не спилишь — всё вокруг разрушит,
Десятки памятников может он сломать.
Жизнь в дереве бурлит и тлен всегда заглушит.
Смерть тополь победил — ему века стоять.

Чтоб не было как в том эксперименте,
Наш камень мы подвинули вперёд.
Стоит он на таком–же постаменте, —
Надеемся, теперь не упадёт!