Памяти М. Цветаевой

               1

Зачем, Марина, жизнь так не нова
и в сердцевине этого преданья,
как медь на веках тяжелы слова,
когда в них свет любви и состраданья?

С того ль о вечном наш печётся дух
в кольце порока и грязи обочин,
что опытом волхвов и повитух
над нами ночь простёртая хлопочет?

Я знать хочу, ответь, где сила та,
в какой молитве и каком деянье,
что, ложью развращённые, уста
пред всеми разомкнёт для покаянья?

Молчи, в ответах - тёрн лишь да полынь.
Корней не выдай и сокрой причины.
Волною пенной на сердце нахлынь
и за собою помани в пучину.

               2

От Ваших строк - горделивей осанка,
родственней шум древес.
Лебеди - дивнее, кротче - касатки.
Трижды тяжеле крест.

От Ваших разлук, в бесконечность простёртых,
нам на ладонь - борозда.
Кто нас научит, живых или мёртвых,
так отпевать поезда,

ночи и руки, и вёрсты, и губы,
будто-бы в час,
когда призывно последние трубы
кровоточат?

Вашею силой плечи упрямы
ноше любой.
Именем Вашим смыты румяна
с века долой!

Храм, возведённый на Вашей юдоли,-
полн прихожан.
Глас, коим полем волчьим ведомы,-
ныне державн!

               3

Хлебные крошки смету со стола в ладонь:
здесь Вашей книге лежать, здесь ей прочитанной быть.
Здравствуй, возжажданный, лирики чистый полон!
Полно бесчинствовать в судьбах, крепчающий быт.

Здесь, где, нелживы, к обеду делимы хлеба,
звёздному зову в угоду, где мелется кофе зерно,
с Вами союзно от пошлости защусь высокостью лба,
словом, что долгой свечой неприкаянности озарено.

Дымом Отечества днесь выедает глаза
мне с лесосек Колымы, от лучин Соловецких.
О, не в дыму ль том чернеет и Ваша стезя,
Игоря-князя побегом в степях половецких?

Лжи среди бездн, лицемерья, бесстыдства пучин
так и идём, осенясь неподкупностью горла.
Не потому ли, что пепел Отчизны стучит
в наши сердца, смешан с Вашей любовью и скорбью?