Цистерна Навыворот 1. Дивизия Два Ра

«Дивизия Два Ра»


«Никто не придёт в это место живым, — никто не уйдёт отсюда сухим».
 
Романд Полонски


Три полушария: старость, глупость и одиозность, сомкнулись в единую массу и провозгласили себя Настоящим и Единственным Тайным Правительством. Водород вскипел до уровня валентности кислорода. Улицы утопают в асфальтовой дымке и толпах китайцев. Крик земного ядра, заглушает алчная плесень Соединённого Королевства. Столетия, жизни, паук и яйцо, сначало твёрдое, как янтарь, затем треснувшее и прокисшее в молоке Чёрной Материи. Короли воспевают, пастухи уповают, весь остальной род человечества по прежнему спит, их сны утопают в безоблачном тазе.
Дети Солнца! Почему вы ослепли? Кто лишил вас воздушных ведений? Как так случилось, что ваши души проросли насквозь, ядовитым, долларообразным бамбуком?
Рассвет растворился в купоросной луже утробы Серой Материи — Закат стал цвета серного взрыва. Пятая колона вернулась под песню акробатического марша. Президенты, Папы, матросы, толпы окровавленных студентов Оксфорда, педерасты с шестой по Банковой и прочие Волки Интерзоны, вышли на площадь Святой Мультголовы и тихо копают себе бесконечные ямы Бездумия. Благодарный Гробокопатель Ситхарта, отдыхает, попивая манговый коктейль, с улыбкой обкомаринного Микки Мауса, в чужом квартале, где нет никого кроме одинокого, бездомного пса Улисса.
Суеверия, пороки, вера, исповеди, раскаяния: прилипли агитационными плакатами «Ты записался в мудрецы», на стены храма Утопающего Вишну. Вдоль шоссе в Просак, вижу рекламный борд со слоганом: «Захвати кофе, а потом мир». Славный креатив и к нему производные: прихватил понос, а потом мир?; лекарства сейчас, а потом мир; люблю шизу, а потом мир; прими старость, а потом мир; сверши самоубийство, а потом мир.
Седая слюда Земли свисает на краю вселенского люка. Звёзды шепчут об извержении исторической жёлчи Правды, из всех нор городской канализации. Пятая колона пляшет адский твист Свистоблуда, а рядом кривые старухи отпевают смерть Свиноматрицы. Верный страх-палач уже не тот. На нём теперь не пенсне от «Элегант Чехов», а округлые очки от «Застреленный Джон» и отсутствие сокрушающих алых строчек. Они начинали его метрический дневник «Последнего Краха Империи Праха», буквами трубопроводными и арабоподобными, как в «Поваренной книге Тарантино».
Пятая колона теперь не фашисты и не фетишисты, они антигумманойды, призраки из будущего, носят эмблему египетского сверхбога, поклоняются Электрическому Тутанхамону Блюза. Их предводитель Истерический Гёте, мёртв, они едины в  своём бесцелье.  Пятая  колона, их   лозунг: «никто не уйдёт отсюда сухим. Все откусят себе голову». Пятая колона — дивизия из микрокосмоса Электрического Тутанхамона Блюза.
Вялые жопоподобные  письмена   летают  в  бесполом  Небе.  По немым,  песчаным      городам  прошёл    смерчеликий слух: «забастовки  на  всех  алгоритмических    станциях», цифр больше нет, только гнилые, жёлтые  факты  и нехитрая  полит статистика с  Джорджио Мородером во главе.
Псы войны умерщвлены: покой и разруха, валиумный дым над рекой Прошлого, Новое Рожденье иссякло, как древний песок. Армии Сраконожек у берегов Балканского полуострова, мёртвые, чёрные лебеди в каждом вздохе планеты, запахи фастфудов покрывают поверхность, где нет городов, слизистая оболочка превратилась в инертный газ, — никто не уйдёт отсюда сухим.
Пятая колона — зеленоглазые убийцы. Убия — страна несуществующего облака, страна безатомного правительства, манифест младенцев старости, мудрость беспричастности, мышление акробатов невесомости, прыжок в центр бесцелья, в лапы трудоголического безделья. Их одежды — эмбрионические платья, на ногах ботинки от «Трафик Рака», они цитируют Рэмбо и закусывают сыром с малиновой плесенью, астрономический кальвадос Настоящего. Пятая колона — путь в никуда. Они буддисты-нигилисты с 38 вниз по Беверли Киллс. Их прибывание на Земле не известно во времени и пространстве. Они подобны отверженным  космонавтам-бродягам,  разбросанных по всей галактике, как фейерверки римских свечей. Пятая колона — путь через себя во всё, через всё в себя. Они пришли и Львы Столетней Агонии застыли. Всё стало своим бесчредьем. Черёд захлебнулся зачаточной массой Урана. Законы, правила, устой, догматы, постулаты, всё срочно смыто в унитаз. В унитаз безликой формации, формации Уфологов и Уринологов.
Катоновые, полиграфические, медицинские, гастрономические, нефтяные, газовые, ультралевые, гибридные, дорогие, дешёвые, умозаключительные, смехоподобные, заземлённые, ботанические, диктаторские, дикторские, телевизионные, визионерские, магические, практические, математические, урсулонесущие, авиационные сверх станки — остановились и издали дикий вопль о пощаде. Пятая колона их не слышит, они продолжают играть в деревенский покер «Дэд энд».
Дети Солнца в заточении своей болезни (солнцефрения — ощущение не одного солнца, а солнц нескольких). Болезнь не прогрессирует, в этом её опасность, в этом её заточение. Она подобралось три года назад, через обратную сторону Марса, когда Дети строили храм Заблудшей Матери.

Космическое кино, анатомическое дерьмо, специальный гость доктор Стэйджлав, кто следующий?  Статуя Саркомы?  Или образ Угрозы?
Ультрамариновые бензоколонки, мегафонические мельницы, кремические подводные лодки, радикальные брокеры, кислотные фурии,     движение   мега-коммунистов,    узкозаключённые     религии,   проснувшиеся  поэты автоматических  ветров, удовлетворённые, дуновением метра, девственницы  Западных Земель, одурманивающие  ванны     в   банях толмудного Восстока, — всё это теперь вертит Землю со скоростью пыли.
Мы продолжаем путешествие вектором пиратским, пронзая и обходя туман голода и безвожья. Никто не придёт в это место живым, — никто не уйдёт отсюда сухим. Сейчас я должен вернуться в свой город. Я закрываю глаза и вижу его провисшие огни, спускаясь с гор Старого Пожара, слышу стоны знакомых улиц, ступая на гранулированный асфальт, и я готов войти в окрестности этой местности, не потревожив его чужие задумки.