26. Быль Смутного времени. Калужский сиделец

Наверное, вы слышали, что было
В истории России время Смуты,
Когда безвластие беду чинило,
А голод рвал холопьи путы.

Когда Борису и его семье
В вину вменили убиение младенца*,
И сына, и жену сгубили,
А дочь насильственно лишили девства**,

Тогда явился с Запада Лжедмитрий
И объявил себя законным претендентом.
За ним стояли силы хитрые,
Воспользовались тОтчас же моментом.

Желая отделить Смоленск,
Поляки в помощь дали войско самозванцу,
И шёл к Москве, где ждал и славы блеск,
Но и позор, и гибель оборванца.

Он надругался над святынями Руси,
Казнил и вешал русских, узурпатор.
Хоть были те, кого простил,
Но был оплёван с настоящим русским матом.

И порох с прахом узурпатора смешав,
Его останки по ветру пустили.
Жена Марина, полька, не сбежав,
Недолго плакала и вряд ли голосила.

Пока царь Шуйский разбирал дела
И пробовал на троне утвердиться,
Молва довольно быстро разнесла,
Весть, что Лжедмитрий смог переродиться.

Народ был тёмен, верил господам,
Которые твердили, Дмитрий спасся
И месть готовит словом "Аз воздам",
И круг боярский вместе с троном трясся.

И вот уже в Москве как будто два царя,
У Шуйского реально мало власти,
Марина со Вторым — опять семья,
Но продолжаются напасти.

Вручил Лжедмитрий, Новый, войско
Бастарду, сыну Телятевского, в узды.
Болотников Иван, собрал своих и польских,
Которым чужды были Шуйского бразды.

Казак по жизни, переживший рабство,
В Европе за австрийцев воевал,
Поверил вору*** и, лишённый чванства,
За люд крестьянский встал, как долг призвал.

И покорялись крепости ему.
И мёд желал с царем за встречу пить.
Однако медлил тот и самому
Пришлось вести на штурм, подкопы рыть.

Лжедмитрий знал, судьбы не миновать;
И Смерть за ним уже вовсю следила,
И православие дал клятву защищать,
Когда Семибоярщина призвать поляков вдруг решила.

Болотников вошёл в Калугу,
Встречали с хлебом-солью и купцы, и люд.
Валы насыпал перед крепостью в округе
И крепость укрепил повсюду тут.

Он знал все катакомбы под землёю,
Прорыты они были при монголах,
И встала крепость неприступною стеною,
Пять месяцев "сиденья" долгих.

И войско Шуйского дрожало,
Когда налёты казаков
Из-под земли, совсем нежданно,
Как облака, являлись, били, прятались за ров.

И струсил Шуйский-царь пред воеводой,
И отступил, грозя ещё придти.
Пять месяцев держался обороной,
Но всё же в Тулу воевода отступил.

Держался и изматывал противника
За стенами бревенчатой Калуги,
А Тула, каменная, замаячила могильником,
И сдался воевода, не выдержав натуги.

Но слово царское нарушил Шуйский,
И слуги казака не пощадили.
Лишённый глаз, погиб тот мученически,
Слепого царские вояки утопили.

Лжедмитрия Второго участь незавидна,
В Калуге спрятался от Шуйского с Мариной,
Но был убит за причинённые обиды
Татарским ханом на охоте вдруг, стихийно.

А там уж поднималось ополченье
ПротИв поляков, шведов и литовцев,
И Шуйскому отмстилось за все беды,
И интервентам самым злостным.

А новая династия**** простила
Калугу за участье в смуте.
Болотникова ж память пощадила,
Народ своих вождей не позабудет.

* Димитрий Угличский
** Царевну Ксению Годунову насильствнно сделали наложницей Лжедмитрия Первого
*** "Вором" Лжедмитрия именуют летописи
**** Династия Романовых

18:48 МСК
25 марта 2020 года