Открытая ладонь, возникшая из тумана

I
Куда ни глянь - везде таблички
«Закрыто», «Отпуск», «Карантин».
И только Войлоков один
ещё открыт.
Продукты, спички,

табак.
Такой вот дребеденью
торгует мой геройский ФОП.
Не для наживы, нет, а чтоб
уютней было в грипподенье.

Вокруг сует людских мозайка,
испуг, броженье, метушня.
Кто просит царство за коня,
кому естественность подай-ка,

а кто и вовсе размечтался
дожить до мая без затей
(видать, в потоке новостей
его защитный блок сломался

и больше веру не питает).
Но, ладно.
То, что есть - не суть,
и у судьбы забавный путь
от часу час для всех бывает.

Пока же я хочу поведать
о том, как Войлоков сумел
поправить свой земной удел,
малюя радостью по бедам.

Да-да, поправить!
В скуке мира,
что так бессмысленно застыл
в своём хотеньи новых сил,
дорог, вина и сувениров,

ему явилось откровенье
о том, чего не избежать
ни в 26, ни в 45,
ни в века светлое мгновенье.

II
Когда по древу интернета,
где каждый свил себе гнездо
из веток выданного до
заболевания ответа,

вдруг расползлись дурные вести,
предприниматель наш дошёл:
- Однако, мне-то хорошо!
Я не могу стоять на месте,

когда планета исчезает
в глубоком омуте надежд
на предложения невежд
в дверях покинутого рая.

Но чем же я, простой бродяга,
едва осиливший букварь,
могу наполнить счастья ларь?
Ага!
Нужны перо, бумага,

чернил пузырь да отблеск света
на покосившейся стене
когда-то проданного мне
универсального аутлета.

Вокруг пустоты новых вёсен
зияют, временем смеша,
а значит бренная душа
опять запуталась в вопросе

о смысле собственных мучений.
Ведь, право, что есть человек?!
Философ?
Вор?
Монах?
Абрек?
Причина Горних огорчений?

Ан нет!
Вульгарный потребитель.
Всё остальное от хвоста
того торгового черта,
что в душах рыл себе обитель,

и по сему моя витрина
с набором первой суеты -
почти алтарь!
Мозги пусты,
когда нет рядом магазина.

III
Такую речь себе задвинув,
вписал мой Войлоков в блокнот
рецепт из цифр, букв и нот,
которыми когда-то в спину

ему бросали на бульварах
родного города за то,
что был в дешёвеньком пальто,
когда зима пришла в кошмарах

сорокаградусных морозов.
Да-да!
Бывали времена,
когда лишь в Войлоковых снах
его просчитанные слёзы

преображались в бриллианты,
а жизнь реальная, увы,
сводилась к поиску жратвы
на жесткой паперти талантов.

Так вот, рецепт.
Чтоб стать здоровым
средь огриппованной толпы,
всего-то нужно марта пыль
в оттенок выкрасить багровый,

такой, чтоб мог другим людишкам
испуг в грядущее отлить,
сплетя в предательскую нить
желанья (в меру и с излишком)

и нежелание расстаться
с наличкой в модном кошельке.
Тогда, захваченный в тоске,
любой титан с лицом паяца

пребудет в вечной канители
от личной жадности и схем,
что разработаны за тем,
чтоб страх не дул в испуга щели.

IV
Та пыль из свежего этюда
о новой важности в тонах
преодоляющего страх
рождённого из глины чуда,

не будет ветром наметенной
обычной пылью с серых крыш!
Нет-нет!
Её определишь
как то, что в искренности сонной

душа выбрасывает с дрожью
за свой утраченный покой.
Её нельзя смахнуть рукой.
Её не смоешь мягкой ложью!

Её не сдуешь вдохновеньем...
За осознанием беды,
пришедшей в виде ерунды,
придуманной обычной ленью,

на этот мир оцепенелый
падет спасения психоз,
которому всё больше доз
любви захочется без дела

(не забываем - в карантине
почти весь шарик!),
и вот здесь
лекарством, жгущим сердца спесь,
вдруг станет то, что в вечном сыне

его творец когда-то выдал -
любовь.
Простая, без затей
и просьб добавить пару дней
за нанесённые обиды.

Увы, её не так уж много
а спрос - на уровне таком,
что в вожделении тайком
и бес идёт на сделку с Богом.

V
Ведь вся проблема с дефицитом
пространства в собственной душе -
надуманна!
Любовь - клише
и для познания открыта,

когда душа любить готова,
уже без всяческих высот
того, что в ворохе острот
укроет искренности слово.

Прозревший ищет не возможность
продлить затянутый прыжок
в земную бездну!
Сапожок
всем Римом правил, но безбожность

своей изгаженной натуры
в итоге всё же не учёл
и пал, заколотый мечом
адептов сдержанной культуры.

Вот тем же болен современник.
Он, изолгавшийся во тьме,
копил в потрёпанной суме
года, которые мошенник

в обличье юной продавщицы
легко глупышку соблазнил
истратить вмиг на то, что сшил
портной из уханьской светлицы.

А там - и вирус пресловутый
заждался свежих дурачков,
что в отражениях зрачков
не видят краешка минуты

последних взглядов в мир грядущий.
В нём нет ни смысла, ни весны,
ни карантина, ни страны,
где смерть поёт осанну ждущим.

VI
Такой вот мыслью озарённый
мой Войлоков решил открыть
входную дверь в возможность жить
почти что так же, как казнённый

за добродетель ради света,
не торговавший иудей.
Как там писали?
Для людей
он и потребовал ответа

за ценник рядышком с любовью.
Напрасно?
Может быть и так,
но предстоящий сердцу мрак
всё веселей чем к изголовью

приложенный кусочек чека
за чей-то бренд и чью-то блажь.
Ведь о того, продашь иль дашь,
зависят судьбы человеков.

Не каждый может обнаружить
в себе источник новых сил
для откровений.
Кто-то пил
вискарь, а кто-то пил из лужи!

Коль счастье - плод такого древа,
что расцветает для любых -
согбенных, мудрых и пустых,
алкавших прав, бредя налево,

и не познавших суть рассвета
в закатных сумерках,
любой,
из перепуганных судьбой
имеет шанс на зиму летом.

И Войлоков, ожив в искомом,
листок повесил изнутри,
а на листке: «Входи. Бери.
И не забудь отдать другому»...