Последняя весна

все люди - люди.

Дежурю, ночь, больница, скоро лето,
Один лежачий здесь похож на деда,
Увидел, и во рту так горько, впрочем,
Что говорить... Мой дед... Война и точка.

Он не фашист, он повар из Дахау,
Я это слово с малых лет вдыхаю,
И слышал - помогал бежать евреям,
Всем сердцем, всей душой я в это верю.

За время то мне век не расплатиться,
Угадываю сны по детским лицам,
Мой самый сложный из тяжелых - Мартин,
Не спит сегодня заинька в кровати,

Беру за ручку. - Дядя доктор, скоро
Пойду опять в свою родную школу?
Я ведь послушный? И стараться буду...
Я про себя ору, реву белугой.

Он не пойдет... Весной последней в жизни,
Карабкается ночь с балконов нижних,
- Конечно, скоро, спи, сынок, не бойся.
Мне давят грудь тиски, зажимы, кольца,

Во мне кровь стынет повара Дахау,
И смерти я заглядываю в харю.
Мой Мартин, из тяжелых - самый сложный,
За что же так несправедливо, Боже?

Больница, ночь, дежурю, скоро лето,
А на земле сейчас такие беды,
Кого просить, чтоб каждый встретил утро,
И горько, как при мыслях о... Не буду.