Памяти товарища по перу

 В светлую память Виктору Кривоспицкому, морскому капитану 1-го ранга, изобретателю, писателю, сотоварищу по литобъединению «Радуга»

Не забудем тебя, добрый  друг,
Наш товарищ по творческим встречам,
Ты звеном впаян в добрый наш круг,
И в цепи той нет лишних колечек.
Ты отдал на служение жизнь,
Свою Родину чтил, как святую,
Перед всеми был праведен, чист,
Одолел с честью долю земную.
Был  в компании нашей душой,
И рассказчиком знатным, весёлым,
Ты был сердцем и ростом большой,
И волной океанской просолен.
Сколько миль ты прошёл по волнам,
Сберегая России просторы,
Белой птицей взлетел к небесам,
Путь продолжив в небесном дозоре.


   Недавно ушел из жизни наш товарищ по литературному объединению Виктор Кривоспицкий.
   Он много лет отслужил на Северном флоте, мог управлять любым видом кораблей,  вплоть до подлодок. Был добрым и заботлиым мужем, отцом и дедом. Получив премию за изобретение, купил домик во Владимирской области и переехал в него жить, оставив квартиру в Москве дочери. Дом обустроил с большой любовью, многое, да почти всё, сделал в нем своими руками, и из жалкой избушки построил сказочный теремок. На стенах повсюду висели картины на морскую тему, наш капитан обожал живопись и по-возможности  коллекционировал предметы искусства.
   Виктор писал рассказы и стихи о своих морских приключениях.  А также был очень гостеприимным хозяином, поэтому в гости к нему приходило немало интересных людей. И поэты, и музыканты, и бывшие сослуживцы.  Со всеми он был внимателен. Занимался благотворительностью. Был талантливым и скромным одновременно.  Все, кто что-то пишет, старались на встречах побольше исполнить что-то из своего творчества, а Виктор тихо и скромно ждал, когда его попросят что-то почитать или рассказать.
Приведу ниже рассказ моего доброго скромного друга. Чтобы не всё время звучал только мой голос о нём. Дам и ему слово.

&&&&&******&&&&&&******

Виктор Кривоспицкий

НАРОДНАЯ ДИПЛОМАТИЯ



Нам досталось жить в Мире, разделенном границами, языками, религиями, обычаями, цветом кожи, разрезом глаз. Благополучие, да и само существование во многом зависит от того, насколько мы научимся понимать и уважать друг друга.
В 60-70-х годах прошлого века корабли Военно-морского флота стали чаще появляться в отдаленных районах Мирового океана и заходить в порты иностранных государств. На экипажи этих кораблей возлагалась особая ответственность: своим внешним видом и поведением способствовать укреплению авторитета страны. Одно дело, когда политики зачитывают протокольные заявления об укреплении “дружбы и взаимопонимания”, и совсем другое, когда при личных контактах простых матросов с местным населением возникают доверие и взаимные симпатии на базе обычных и всем понятных человеческих отношений. То, что еще называют народной дипломатией.
1970 год. Гвардейский большой противолодочный корабль “Гремящий” в составе отряда надводных кораблей и подводных лодок посещает кубинский порт Сьенфуэгос. Надо сказать это был один из первых визитов советских кораблей после некоторого охлаждения отношений со времен карибского кризиса.
Так совпало, что накануне американцы арестовали два кубинских рыболовных траулера. Митинг протеста на главной площади в Гаване продолжался трое суток. Фидель Кастро все трое суток грозно вещал с трибуны. Американцы сильно испугались, а может, им просто надоело задаром кормить голодных кубинских рыбаков, и они их отпустили. Кубинцы еще три дня ликовали по этому поводу, а освобождение рыбаков связывали с появлением нашего могучего флота. Надо ли объяснять, что визит проходил на ура. Наших моряков разве что на руках не носили.
На второй день пребывания офицеры штаба отряда, командиры кораблей и замполиты были приглашены на прием к Фиделю. Прием тоже продолжался трое суток. Все это время вереницы комфортабельных автобусов развозили наши экипажи по всему острову. “На хозяйстве” оставались старшие помощники командиров кораблей, которые бдительно следили за тем, чтобы на экскурсии убывало не более половины матросов и офицеров, а остальные в это время обеспечивали бы боевую готовность в непосредственной близости от берегов коварного вероятного противника.
В один из таких дней, а точнее ближе к полуночи, ваш покорный слуга, неся дежурство по кораблю, стал свидетелем феерического зрелища. На причал, сверкая мигалками и оглашая засыпающий порт воем полицейских сирен, ворвалась кавалькада огромных мотоциклов, увешанных зеркалами, фарами, клаксонами и прочими никелированными штучками. На каждом из этих монстров восседало по две «амазонки» средней и выше средней упитанности всех цветов и оттенков кожи. Упакованы они были в полицейскую форму и увешаны пистолетами, дубинками, фонариками, радиостанциями, браслетами в смысле наручниками и браслетами в смысле женскими побрякушками.
Зачарованный этим зрелищем, я не сразу понял, что быть пассивным свидетелем мне осталось не долго. Прибывшие спешились и решительно направились к нашему кораблю. Во главе живописной группы выступала фактурная мулатка с очаровательной белозубой улыбкой. Вахтенный матрос у трапа вспомнил про свои обязанности и попытался преградить ей путь. Соотношение весовых категорий было примерно один к трем не в пользу матроса. Едва уловимое изящное движение бедра и матросик отпасован в объятия идущей следом девушки. По-матерински заботливо и по-женски нежно она передала его следующей и так до конца цепочки, пока замыкающая аккуратно не поставила вахтенного на причал, поправила ему бескозырку и одернула форменку.
Первая линия обороны была прорвана, и мне ничего не оставалось, как прибегнуть к излюбленной тактике наших полководцев – заманить противника в глубину территории, чтобы измотать и обезвредить. Придав своему лицу как можно более приветливое выражение, я привел всю группу в офицерскую кают-компанию, куда пригласил старпома для руководства генеральным сражением.
Основные надежды возлагались на испытанное оружие – хорошо накрытый стол. Для поддержки в кают-компанию был вызван минер (командир минно-торпедной боевой части), имевший репутацию интеллектуала, отличного танцора и вообще светского человека. Больше никого приглашать было нельзя, дабы не свести боеготовность корабля к нулю.
Старпом, брутальный мужчина лет 30, обладал редким даром убеждения и в трех словах мог поставить задачу любому даже самому несообразительному матросу. Нас, лейтенантов, он предлагал кормить сырым мясом, чтобы злее были.
В своей приветственной речи, как всегда кратко и убедительно, он выразил чувство глубокого удовлетворения в связи со свалившейся на него головной болью в столь поздний час. Минер попытался перевести его речь на английский, так как нам показалось, что никто из девиц по-русски не говорил и не понимал. “Головную боль” он дипломатично заменил на “нечаянную радость”. Убедившись в том, что с каждым тостом уровень взаимопонимания неуклонно возрастает, я удалился для выполнения своих служебных обязанностей.
Заглянув в кают-компанию минут через 30, обнаружил старпома в обществе двух особенно крупных дам, с благоговением внимавших его объяснениям основных положений корабельного устава. Минер, пребывая в “пламенном качании пачанги“, лидировал в танцевальном марафоне на выживание. Девушки одна за другой делали вид, что сдаются и выходили на палубу подышать, где продолжали танцевать вместе “со случайно проходившими мимо” матросами.
Мне ничего не оставалось, как дать указание вестовым сопроводить минут через 10 старпома и победителя танцевального турнира в каюты. А сам стал репетировать покаянную речь на процессе “по факту захвата боевого корабля группой вооруженных лиц в иностранном порту в ночное время“. При этом отлично понимал, что мой жалкий лепет на тему “все было не совсем так“ наш “самый гуманный в мире” учитывать не будет.
В третьем часу ночи я застал в кают-компании предводительницу-мулатку, которая, попыхивая огромной сигарой, на довольно сносном русском языке учила вестовых, как надо правильно заваривать кофе по- кубински. Почувствовав мое удрученное состояние, стала успокаивать:
- Расслабься, лейтенант, все будет о кей, танцы танцами а службу мои девушки знают, вот они у меня где, - показала кулак размером со спелый ананас и добавила:
- А старпому передай, что он настоящий кабальеро, я таких уважаю.
За чашкой ароматного кофе она рассказала мне о том, как Фидель решил проблему трудоустройства женщин, занимавшихся обслуживанием американских туристов во времена проклятого колониального прошлого. Он призвал всех желающих в полицию. Обучил, выдал форму, оружие, мотоциклы. И оказалось, что на тот момент это была самая эффективная в мире, авторитетная, неподкупная, поистине народная полиция. Моей собеседнице посчастливилось пройти обучение в Советском Союзе, откуда она и почерпнула знание языка.
Ровно в три часа ночи все девушки в сопровождении моряков, пританцовывая и распевая “квантарамеру“, собрались у трапа. Краткое, но страстное прощание – и вся кавалькада укатила так же эффектно, как и появилась.
Утром я докладывал о том, что за время моего дежурства происшествий не случилось.
- Можете если захотите, - не то проворчал, не то похвалил старпом.
А вот другой случай.
Визит гвардейского большого противолодочного корабля “Гремящий“ в 1971 году в Голландию.
Программой визита была предусмотрена встреча наших моряков с курсантами училища морской пехоты. Накануне этой встречи политработники много говорили о возможных провокациях со стороны будущих морских пехотинцев – “передового отряда агрессивного блока НАТО”.
На деле же молодые парни в ходе общения быстро поняли, что их интересуют одни и те же вопросы и проблемы: девушки, пиво, музыка, спорт, работа, зарплата, начальство и что от него можно ждать, дом, семья, карьера. При этом выяснилось, что не все так плохо у них и не все так радужно у нас, как об этом внушалось на политзанятиях. Хозяева щедро угощали пивом, так как нашим морякам выданных денег хватало лишь на одну кружку. Естественно, процветал натуральный обмен. Внешне он стал заметен, когда моряки начали обмениваться форменными воротниками. Будучи одинаковыми по покрою, они слегка отличались оттенками синего цвета и шириной белых полосок по краям.
В общем, несмотря на языковой барьер, атмосфера была самой, что ни на есть теплой и дружественной. Это страшно нервировало политработников. Как с нашей, так и с их стороны. Кем-то было принято решение досрочно свернуть встречу. Если нашим морякам хватило благоразумия сдержать эмоции, то морские пехотинцы не стеснялись в выражениях по адресу своего начальства. Нас спешно увезли на автобусах, а для их усмирения была вызвана военная полиция. Потом рассказывали, что между здоровенными полицейскими (мы их видели) и курсантами произошло настоящее побоище.
То есть провокация все же состоялась, правда без нашего участия. А так представляете, советские моряки плечом к плечу с голландскими морскими пехотинцами… страшный сон политработника.
Матросам потом долго и нудно внушали, как это непатриотично, одевать на себя детали формы одежды вероятного противника. Такое было время.