Утро стаскивало ночное небо

Утро стаскивало ночное небо,
Москва была добрей в этот раз,
Даже был каравай круглого хлеба
С высказыванием общепринятых фраз.
Ветер с наглостью зависал на ушах,
Пахло свежестью и не прогретой землёй.
Я остановился у храма на Покровах,
В квартире с иконой и зажженной свечой.
Так хотелось верить в домашнюю наготу,
Которая будет охватывать всю поездку,
И в хозяйку с большой грудью и с сигаретой во рту,
Как долго сосущую из карамели конфетку.
На худой конец с хмурой гримасой окна,
Начинать изолироваться от обстоятельств.
Молиться, бухать и писать допоздна,
Очищаясь от внешних надоедливых разбирательств.
Потом уже, гуляя по изумительной Москве,
Читать строки мокрым от дождя стенам,
Где высечены имена на золотой доске,
Русским великим аборигенам.
В двухэтажный скорый поезд вечером сесть,
Накачаться опять запретным алкоголем,
Что-то вкусное из московского съесть,
И гасить здравомыслие от игр в российском футболе.
Отлетела прежняя Москва, как банный лист,
Прошлым мероприятием в канун короновируса,
Где затерялись уже улыбки и красота лиц
С маской глазного пустого выреза.