Ночь 25. На смерть поэта

О, Господи, как эта ночь длинна,
Луна застряла в рамах чёрных окон,
Струится тусклым светом одиноко,
Безжизненна, тосклива, холодна.

Пробившись в промежутки серых туч,
В разрывы облаков, гонимых с Юга
Она, ночи извечная подруга,
Манила светом с поднебесных кручь.

А здесь - внизу царила тишина,
В ней растворилось время, протекая
Сквозь стены прошлого и в омут вовлекая,
Где будущего линия видна.

Она разлилась в наступившей мгле,
Круженье снежном, падающих хлопьях,
На остриях оград - чугунных копьях,
Заиндевевших в стылом январе.

Качались тени на шкафах для книг,
Огонь свечи дрожал в стекле плафона,
Остывший чай, индийский без лимона
И привкус страха, что внутри возник.

Укутавшись в шотландский тёплый плед,
Он комнату шагами молча мерил,
На ключ закрыты кабинета двери,
Ломберный столик, чёрный пистолет.

Часы со львом пробили  полный час,
На набережной Мойки снег кружился,
Он всё ходил, мрачнел и не ложился,
Порой озноб от мыслей страшных тряс.

Остановившись, вглядываясь вдаль,
Где темнота особенно густая,
Он всё смотрел в окно осознавая,
Откуда в нём вселенская печаль.

В одном из ящиков богатого бюро
Посланье мерзкое, с недавних пор лежало,
Пронзило сердце чьё-то злое жало,
Излило яд поганое перо.

Часы текли медовой чередой,
Не принося уму успокоенья,
Лишь через час прилёг и сновиденья
Пришли к душе измученной, больной.

Снег шёл всю ночь, а утром перестал,
В пять по полудни он смертельно ранен.
У времени Господь мешает грани,
Любимцев возводя на пьедестал.

На Чёрной речке в снег упал поэт,
Кровь пролилась на белый саван снега,
В его глаза уже смотрело небо
И уходил январский тусклый свет.