Портрет

- А чего это они иконы рисуют? – спросил у нашего преподавателя мужчина средних лет в пиджаке и белой рубашке с галстуком.
- Это не икона, - возразил Константин, - это фрагмент фрески «Сотворение Адама» известного художника Микеланджело.
- Да, какая разница, - не унимался незнакомец.
- Ну, вы понимаете – это наша классика, Андрей Рублёв, или Феофан Грек, и мы её должны знать и учиться у великих мастеров.
    Вот, как в Европе учатся на произведениях: Леонардо да Винчи, Рафаэля, Рембрандта, Матисса.
   Но на мужчину эти фамилии не произвели никакого впечатления.
   А, когда он увидал, что я  на кессоне 50 на 70 сантиметров изобразил, фрагмент картины Сандро Боттичелли - «Рождение Венеры», то он, вообще, наверное, поехал мозгами.
Неотводя глаз от изображения, он упрямо сказал:
- Надо ровняться на современников и рисовать их портреты! Допустим наших передовиков производства или руководителей, а не – ангелов с крыльями.
  Тогда наш преподаватель - Константин, незаметно ехидно улыбнувшись, сказал:
- Пойдёмте в актовый зал, вот там есть картины с портретами: и рабочих, и колхозников и даже космонавтов, не говоря уже про руководителей.
  И они удалились…
А я вспомнил армейский эпизод, когда младший сержант Гридасов, который со мной работал в мастерской, изобразил Сикстинскую мадонну  - Рафаэля,  а старшин, её увидев, сказал, типа, нефиг голых баб рисовать!
Хотя она там совсем не была голой.
- Это классика,- попытался возразить Гридасов.
- Классикой будешь заниматься на гражданке, а сейчас надо рисовать плакаты, утверждённые нашим замполитом.
  Но получилось, что и на гражданке «классика» не пользовалась большим спросом.
  Вот уже после  армии, на автопредприятии, где я работал, парторг увидев у меня в мастерской развешанные фото, скульптур Родена и особенно одну - «Вечная весна» даже возмутился, что они все голые.
- Не голые, - говорю, - а обнажённые, а голые это у вас бабы в бане, которые вы в детстве, наверное, бегали подсматривать.
- Тогда, нарисуй портреты наших передовиков производства, желательно одетых в костюмы или рабочие комбинезоны, ведь висеть они будут на нашей «Доске почёта», - решил с юморить парторг.
   Дело не хитрое срисовать с фотографии лицо, а вот когда я приглашал  в мастерскую знакомых девушек, чтобы наваять портрет, то это - самое неблагодарное занятие.
 Им всегда  было трудно угодить, хоть я писал с  натуры.
Вечно, то бровь ей кажется не такая, то глаз не так блестит, а то прядь плохо вьётся не в ту сторону и совсем другого цвета, чем у неё.
    Поэтому, со временем, я переключился на рисование разных вождей.
Сталина, по понятным причинам никто не заказывал, а вот Ленинов и Брежнивых, даже - со счёта сбился...
  Бывало, чтобы долго не мучатся, покупал плакат с В.И. Лениным, и наклеивал на холст, а потом подкрашивал. Получалось дёшево и сердито, а главное - быстро…
 А вот с Брежневым было по другому...
 Как-то в одном колхозе под Харьковом, парторг заказал нам сделать перед конторой небольшой стенд с достижениями страны и показателями ихнего хозяйства.
  По отработанной схеме - на первом планшете мы прикрепили чеканку  В. И. Ленина с надписью: «Мы придём к победе коммунистического труда!», а дальше всевозможные графики, диаграммы и тому подобную информацию вперемешку с патриотическими плакатами. Завершал всю эту наглядную композицию портрет Леонид Ильич Брежнев с двумя звёздами на пиджаке, как на фото, который я наваял, чёрной эмалью.
  Игорь – мой кум, с которым устанавливали планшеты на конструкцию, даже пошутил,
надо было вверху написать: «Ильич  - жил, Ильич - жив, Ильич будет жить».
Я засмеялся и говорю:
- Ладно, и так сойдёт. Посмотрим, сколько новый Ильич протянет.
   Прошло немного времени, и судьба, снова нас занесла по пути в этот колхоз, и мы решили зайти к парторгу, узнать, может чего ещё нарисовать.
 Увидев нас, он обрадовался, а потом говорит:
- Всё нормально, всё хорошо, но одна неувязачка произошла. Нашему дорогому Леониду Ильичу, опять Звезду Героя дали. Надо бы - домалевать.
- Щас, сделаем, - говорю, а Игорёк, он всегда, хоть в чём-то, но искал выгоду, как бы в шутку, добавил, - третью звезду рисуем за три звёздочки.
- Это, как? – опешил парторг.
- Ну, это, типа,- трёхзвёздочный коньяк, не деньгами же брать за такую награду.
  А парторг, видно и сам не прочь был выпить. Поэтому, пока я рисовал новую звезду на широкой груди нашего вождя,он уже и поляну небольшую накрыл с магарычом.
  У нас с Игорем, на этот счёт методика была отработанная, когда приходилось принимать участие в деловых застольях. Мы просто, по очереди садились за руль: день – я, на следующий день – кум. Вот так и выходили из положения.  И это давало свои положительные результаты…
 Когда закончилась бутылка с «Белым аистом», парторг взял наши телефоны с гарантией, что в случае вручения Брежневу следующей очередной звезды, он непременно позвонит, и мы, коль будем мимо проезжать, обязательно заскочим и домалюем.
 Прошло года три, и я уже  забыл про наш договор…
 И вот, как-то вечером раздался звонок и какой-то мужик говорит:
- Это художник Сипков?
- Да! А в чём дело?
-  Это парторг, Николай Иванович, ну, где вы Брежнева рисовали, - и добавляет, - а, вы в нашем районе, случайно не будете? Надо ещё звезду намалевать.
 Я сначала неврубился, какой Николай Иванович.  За это время я столько портретов нашего дорогого вождя наваял, что уже и со счёта сбился, но на всякий случай
 по интересовался, где хозяйство находится.
  Когда он сказал свои координаты, я вспомнил, как мы меняли звёзды на коньяк и пообещал в скором времени заскочить…
  Но летом работы было много, поэтому попали мы туда уже ближе к осени. Встретив, бессменного  парторга, потому, как правило в таких хозяйствах эта должность была пожизненная, видно, все брали пример с нашего первого секретаря, то Николай Иванович сказал:
- У меня беда случилась – ваш портрет Брежнева, потёк после дождя.
- Не может такого быть, - говорю, - он нитрокраской намалёван, столько лет стоял и вдруг – потёк. Пошли, посмотрим.
  Действительно, через весь плакат сверху вниз были тёмные потёки, но когда пробравшись через клумбу с липким чернозём, которая была перед конструкцией,  обнаружил, что какой-то вражеский элемент пытался, закидав его грязью,типа, очернить светлый образ нашего вождя, то всё понял.
- Вот, - говорю, - следствие установило, что это не краска, а ваш чернозём. Видно, к вам добрались-таки западные шпионы и совершили диверсию.
Парторг, сначала не понял радоваться или нет, но потом испуганно выпалил:
- Это не диверсанты, это у нас народ такой не сознательный, - а потом спросил, - так, что звезду – дорисуем?
- Не просто будет, - говорю, - надо, либо ему одно плечо удлинять, чтобы все звёзды вместить, а это точно потянет на антисоветчину, это вам не какая-нибудь грязь. Потому, что кто-то из райкома может сказать, что мы специально искажаем вождя, как в карикатурах, либо всё перерисовывать заново.
- А это, - встрял кум, - не хухры-мухры, здесь работа посложнее.
От безысходности парторг говорит:
- Делайте, как надо, что бы когда начальство приедет – было в ажуре, а за магарыч не волнуйтесь.
   В общем, всё получилось в лучшем виде.
  У Леонида Ильича звёзды расположили, как положено – в  два ряда, а Николай Иванович, кроме коньяка, правда, распитого вместе, выдал нам ещё и по жаренной утке.
  Когда мы распрощались с гостеприимным хозяином, уже в машине Игорь сказал:
- Вот хорошо, что: Ильич – жил, Ильич – жив, и пусть  дальше будет жить.