Надгробия

Средь заболоченных земель
Дождем не редко обливаясь
Пропахнув прелостью в апрель
Стоят надгробия, общаясь.

Они друг другу говорят:
Меж нами нет уже секретов
Мы все похожи, стоим в ряд
И под собой храним поэтов.

Нас трое, первой сотня,
Велик ей крест, не выносим.
Второй двести лет сегодня,
Третьей триста, через пару зим.

Скинем зимние одёжи
Давай отличия искать
В чём же мы так непохожи
Если возраст в счёт не брать.


-Я охраняю однолюба
Любившего лишь жизнь свою
Которого народ, в обмен на чудо
Решил скорей придать огню.

-Я охраняю эгоиста
Он словом многих загубил,
Зато актёра и артиста
Которого народ любил.

-А я храню того кто светел,
Он заполнял мир лишь благим
Но всё он измениться метил
К частью не стать ему другим.

-Хоть мы затоптаны ходьбою
Забыты мы уж много лет
И все ж храним мы под собою
Тех кто носит звание «поэт».



И так стояли бы те споры
Если б не далёкий звук.
И их пустые разговоры
Прервал сапог моих каблук.

Присел я рядом, крест поправил
Который был тяжёл, плечист
И сам себя писать заставил,
Ручкой протыкая лист.


Пишу: ну здравствуйте, поэты
Хотя бы я вас не забыл
И ваши пыльны эполеты
Лучами света озарил.

Мы все похожи лишь названьем
Наши труды всех этих лет
Благодаря своим стараньям
Не уместить в слово «поэт».

Но меня как новенького в поэтизме
Учат, ставя вас в пример
А я погрязший в реализме
Не предвидел этих мер.

'Всё юнцы этому внимают'
Мне говорят учителя
И сами то не понимают,
Что не похожий на вас я.

Давно ваша пора прошла
Описывать златую осень
Ваш слог лишь смерть жаль не нашла
И для меня ваш слог не сносен.

Хочу вам должное отдать
Вы дали для раздумий пищу.
Мне б ваши рукописи взять
И под свои стихи придать кострищу.

Ваши я строки, голоса
Взял чтоб ласкали слух мой тонкий,
В итоге лопнули глаза
И разорвались перепонки.

Я устал от ваших песен,
Для меня ваш глас не сносен,
Ваш формат поела плесень
Мой формат – молниеносен.

Мне обидно, что в моей мольбе
Не прислушиваются ко словам.
И мне противно когда в хвальбе
Меня приравнивают к вам.

Я другой, я свеж, я новый
И скоро отличусь тем я,
Что в литературный век тяжёлый,
При жизни занесу себя.

Я стану тем первопроходцем
Кто первый в этот век войдет
Я стану лучшим полководцем
Который двадцать первый век скуёт.

И я стану тем началом
Кто сможет поэтизм спасти
Буду участвовать в немалом
И на себе буду нести,

Тот крест пройденных столетий
Что в яму выкинуть пора.
Я буду суть тысячелетий
Нести на кончике пера.

Я первый тут кто вслух решился
Сказать, что пройден тот этап
Когда поэтов мир лишился,
Когда жить может тот кто слаб.

Я достоин быть в литературе
Я теплей любого шарфа
Я пою в этой культуре
Как эоловая арфа.

Я хотя бы потому достоин,
Что в юном возрасте я стал
Всё понимать, будто словесный воин
Этот стих на тридцать строф создал.

Эх предки, хватит воду лить на уши
Ведь меня мир уже создал.
Я в океане клочок суши,
И чище озера Байкал.

И средь обычных силуэтов
Мой будет виден даже днём.
Я буду лучше всех поэтов
Я стану новым королём.


Поставил точку на листе я,
Последний раз его проткнув,
Средь могил и запустенья
Сам нечаянно уснув.

Похлопал по плечу надгробью,
Ушёл, тот самый лист оставив рядом,
А они даже и не дрогнув бровью,
Остались пустоту жечь взглядом.