Дом с мезонином

Сквозь прозрачную тень нараспашку , сквозь
разорванный свист камыша

Слышу я панихиду ромашкам, что пытается мне
помешать.

Я роняю  все срезы колосьев , как роняет заблудший
монах,


Сквозь шальные сентябрьские гроздья, сквозь
рубиновый вечер-размах.



Я свечусь под оранжевый ветер, стилистический
листопад

Сколько много блестящих отметин на кудрях моих ,
не сосчитать.

Так зачем же я выжег буйно , Константиновский
Василёк,

Мои мысли летят сумбурно, но правдив их хмельной
поток.


В черноте бескорыстной востока я ловлю
бриллианты слогов,

Да пусть смотрят и косо ,и строго в лепестками моих
берегов,

Там на яблочном море капели, я найду
маргаритковый стан,

Журавлиную песню капели, растворив в свои уста.



Я склоняюсь пред пением нищих, одичавших моих
цветов,

Но они та небесная пища, что утратили вы И при
том,

Не унизились до графоманства, да простит меня
вальс берёз ,

За шальное моё хулиганство, средь Родных
мезониновых Рос.


Многократный венок белоснежный, недоступность
возвышенных строк

Обращаю стихами в безбрежность, вам по силам ли
дать мне урок ?

Я пою нескладную негу сквозь нордический вечер
тайги

Своим мысленно- яблочным брегом, под иконами из
ольхи.



Что же проще такой вот песни , как не слышите вы
Господа

Что картонный ваш мир слишком тесен в
Императорском Айсберге льда.

Нам поэтом иные пряди, уготовал Российский Венец :

Синеву в золотом окладе , разум свой заперев в
ларец.



Ведь чем чище душа у лютни, тем нежнее поёт
свирель,

Полнолунья взлохмаченный пудинг ,словно капли,
души в апрель.

Открывая ванилью страны- изумруды косого дождя,

Что ложится бальзамам на раны нот оскомину
бередя...