Бабочки так долго не живут

Ну так ты меня отпускаешь? Навсегда?..
Правда я свободна или ты меня водишь за нос?..скажи в конце концов. Невероятно, неужели ты всего этого не чувствуешь: этой грязи, копоти на стенках наших сердец? Грубо и пространно развеваются фразы рваными знаменами над нашим бессилием. И я даже не хочу это менять. Ты часто искал смысл во всем, пытался докричаться до моего холодного рассудка в надежде, что тот горячо отзовется на толкаемые тобой речи. Что ж, он проснулся и поглотил все вокруг в себя — в холод. Твои  суждения, знаешь ли, оказались назойливой мухой для Моего холода. Волей судьбы ты станешь и первой его жертвой.
Да, я все еще болею тобой.
Я все еще не выношу звук твоего голоса, я все еще бросаю трубку, не дожидаясь ни слова в ответ. Я умираю, выживаю, съедаю себя на завтрак,  обед и ужин. А потом отравляю себя собой. Как Донкихот, борюсь с ветряными мельницами, как гидра, съедаю свой хвост, купаюсь в боли  и самоотрицании. И пытаюсь выжить.
Уже октябрь. Бабочки так долго не живут. Ты же понимаешь, она не уснула. Ее крылышки расправлены и окрашены как вчера, как месяц назад... И ты смотришь в уверенности, что она опять разведет и сложит их, медленно, слабо шевельнет лапками...следишь сначала без особого рвения и интереса, потом пристальней, потом прижавшись вплотную к стеклу и протирая пальцем потерявшую прозрачность запотевшую стенку. Интересно, что ты почувствуешь?..интересно, какие ассоциации возникнут в твоей умной голове, когда я скажу, уперев взгляд куда то сквозь тебя: “Бабочки...так долго...не...живут.” Есть какие то соображения?
Я убила моего зверя. Я усыпила его навсегда. Да,сейчас этого не заметно, он ворочается, полузакаченными глазами вглядывается в ненавидимый раньше мир, пытаясь сфокусировать взгляд на ярком клочке травы сквозь призму решеток. Он любил зелень, облака, проплывавшие мимо, дуновение ветра...но он ненавидел окружающий мир — так скажут потом.
Помнишь, я рассказывала, что мы вырастили его вдвоем...в нашей клетке. Малышом он был милым пушистым комочком, радостно и беззаботно прыгал и резвился и боялся того необозримого простора, предоставляемого ему в границах клетки. Мы кормили его и не могли нарадоваться, мы сами стали детьми, счастливыми детьми... И верили, что так будет всегда.
Наш зверек стремительно рос, учился защищать свою территорию, узнавал мир вокруг. Он рычал, залазил на ветки, нырял в небольшой искусственный пруд, он учился жить.
Он становился взрослым. Стал скучать в клетке, где ему знаком был каждый камушек и запах, вглядывался в территорию за стальными решетками. Он хотел гулять, хотел свободы, места для охоты, пробежки, где просто можно скакать по полям и лесам, раздувать ноздри и нюхать ветер...Нужно было устраивать ему пробежки, нужно временами было выпускать его из клетки,чтобы он мог размять затекшие могучие мышцы. Только тогда он каждый раз норовил подкопать или перепрыгнуть ограду, он стал кусаться и царапаться, и его укусы были уже не детским озорством, а настоящей яростью настоящего зверя... И мы уже с трудом загоняли его в клетку, где он постоянно метался из угла в угол, где он соскребал покрытие под лапами, взрыхлив всю землю и исполосовав глубокими канавками от когтей бетон...Люди стали бояться его — он бросался на любую живую тварь от злости, что она находилась вне клетки, А ОН НЕТ. Но выпустить на волю мы его не решались.
Что же теперь?..за решетками в самом темном углу я видела огоньки хищных бешеных глаз, я слышала постоянный ночной вой, я чувствовала его боль, потому что это была МОЯ БОЛЬ. Потому что он жил во мне, этот зверь. Потому что он жил В НАС...Потом, когда он будет лежать большой пушистой и клыкастой головой на моих ладонях, безжизненно втянув когти, я не дам ему больше страдать, собственноручно загоню нож под сердце. И буду долго безутешно скорбеть... Не о тебе, не о себе, а о нем, потому что мы всего лишь люди, жалкие и никчемные, а он — божество. Став   нашим, он обрек себя на муки...Знал ли он, что за ИЗУВЕРЫ мы с тобой???Или все-таки ОНИ не выбирают...И станет жаль того единственного, что дарил радость и тепло, веру в будущее, в нас с тобой. Он ведь виноват в том лишь,что стал взрослым, а мы держали его взаперти, а мы не повзрослели и не смогли стать хозяевами ему. Добрыми, смелыми,СВОБОДНЫМИ.
Таким людям наверное не стоит заводить питомцев. Таким людям не стоит ЛЮБИТЬ. И я бы не позволила ему больше страдать по нашей вине. Может в другом рождении он принесет неописуемое счастье двум пылким душам, испепелив одиночество, став между ними — чужими и закрытыми — третьим объединяющим и связующим.
Вот и все, со зверем покончено. А бабочки так долго не живут...
Ну и зачем ты смотришь на меня, чего ты ждешь? Что я брошусь к тебе с прежним огнем в душе и время -назад!.. А осень неумолима. Сыплет листьями на нас, как когда то в счастливые дни... И когда смотришь не в чужие глаза, а в облачный горизонт аллеи, то кажется. что где то в сыром тумане, скрытый от наших взглядов, мягкой поступью по листьям ходит зверь. Мой любимый зверь. И он НА ВОЛЕ.  Наверное, поэтому так хочется без передышки идти вперед, впитываясь в облака тумана. Может,он там...
Но в твоих глазах его больше нет. 2008г.