Письма крымского друга - 9

Снова оттепель? Которая по счету?
Эхо тайной ностальгии по Союзу?
Брак с правительством досрочно перечеркнут,
все поля весной засеют кукурузой.

Цезарь, слышал, заказал себе ботинок,
тренируется стучать им по трибуне.
Ах, какая, Постум, вышла бы картина:
кипятком в боржоми писал бы Габуния!

Чтобы в семьях было семеро по лавкам,
как когда-то в приснопамятной России,
в Конституцию готовятся поправки:
Водонаеву, конечно, не спросили.

Я пока еще вполне репродуктивен,
но едва ли поучаствую в программе,
возраст, Постум, да просевшие активы,
плюс данайки с их нежданными дарами.

Помнишь, Постум, неудачное знакомство
с аспиранткой, внучкой классика (из Гродно?),
что пыталась неожиданным отцовством
нас порадовать с тобой поочередно?

Стоит вспомнить эти светлые денечки,
аж мурашки галопируют по коже.
В соцсетях увидел снимок мамы с дочкой,
вот ничуть на нас с тобою не похожа.

Что пристало престарелым депутатам,
режиссерам с недержанием либидо,
западло и не бонтонно для легатов
с нищей пенсией, но, в принципе, ликвидных…

Что ни день – народ пугают новостями,
рубль упал, отжался, нефть подешевела.
Тетки трескают глицин уже горстями,
телкам доступ перекрыли в Куршевели.

В Палатине – карантин, коронавирус.
В Поднебесной говорят о пандемии.
Конституцию под Цезаря на вырост
подгоняет труппа избранных дебилов.

Мама-Русь опять чревата, как корова,
новым бунтом от беспутных ухажоров…
Я спокоен, как удав, и хладнокровен,
зол, конечно, но держу себя в ежовых.

Скоро лето, все изменится в округе:
буду в лодке спать, как юный уголовник,
заведу себе сезонную подругу,
худощавую, с хорошей родословной.
             ***
Новый мост функционирует по полной,
прокатился до Тамани и обратно.
Проводница улыбнулась – я доволен,
мелочь вроде бы, а все ж таки приятно.

             ***
Джон Уильям Годвард. Под цветущими деревьями. 1917