Давай любить

Сердце стучится в грудь  как нквдшник, кричит "выходите с поднятыми руками". А как я их подниму? У меня нет сил и тремор разыгрался. Тремор... Мор... Море. Я вспоминаю как приливали и отливали эмоции на моем лице, когда я шла с ним по Курчатова. Моё лицо превращалось в море. Оно волновалось. По моим подбородку, губам, щекам, глазам прокатывалась морская пена. Когда очередной раз она схлынула, он говорил про идею рассказа, который собирается написать. Говори, говори, говори. Я за это тебя полюбила.
Руки трясутся. Он набрал мне ванну еле теплую, как я люблю. Если расслабиться, тремора незаметно. Ладони как две лодки спокойно идут по поверхности воды. Не плывут, а идут - так говорят мореходы.
Но вот он даёт мне только что сваренную манную кашу. Ложка заходила в руке и я отпустила её обратно в прозрачную розетку. Он кормил меня с ложечки, пока я смотрела на него извиняющимся взглядом. Кружку чая я держала сама, хоть она чуть не выпала из рук.
Руки. Я держала его за руку, когда мы шли днем по улице, а он рассказывал о своей идее. Жизнь вокруг звучала симфонией. Я внимательно слушала его, невольно разбивая окружающие процессы на партии органа, скрипки, треугольника...
Возможно, он пришёл со мной на первую встречу только потому, что отдохнул, пока я занималась на хоре в ЮУрГУ. Второй день находил отговорку, в этот раз - усталость. Я не давила, но показывала интерес, и он пришёл.
Он вымыл мне голову с шампунем, смыл дурное с сердца. Милый...
Я выхожу к нему с поднятыми руками, только он не собирается стрелять. Он обнимает меня так, что я готова заплакать. Заскулить как дворовый пёс, никогда не знавший ласки, а только гонимый и битый. Вспоминаю свое стихотворение 2014 года:

Блестя оскалом, серый волк-
Забитый в угол зверь,
Вдруг неожиданно умолк,
Печально смотрит в цель...

Опять возникает желание удалить все стихи, что я написала. Нет у меня таланта. А его рассказы - то, что меня зацепило. Этот островок прошлого между тремя улицами в Советском районе, эта гиря, которую его отец тягал по утрам, этот щуренок, которого он поймал...
Я глажу ёжик у него на голове. Седые волоски на ней разбросаны на расстоянии сантиметра-трех. Мои же ехидно шушукаются в чаще русых на висках. Я чувствую приближение смерти и боюсь, что этот год у нас последний.
Юра, давай любить.