Из папки, найденной на антресоли

ПОДРУЖИСЬ  СО  МНОЙ …

Подружись со мной, благополучье.
Не оставь в беде меня одну.
Я хочу укутаться   получше
И,  колени  подогнув, уснуть.

Будь мне  мужем  старомодно  верным.
Сторожи  мой  беспокойный сон.
А когда  утихнет  серый ветер,
Не  тревожь  мельканием окон.

Помоги на мокром тротуаре
Средь упавших  листьев  устоять
И витрин  неоновых аквариум
На лучи – от слез-  не расщеплять.

   ВЫШИВАНИЕ
                В Столешниках жила подруга Ира.
В каком-то старом, странном помещенье:
У всех  по комнате, а кухня – для общенья,
Готовки, стирки, глаженья,  сушенья, -
Такой была та самая квартира.
И здесь ютилась в тесной комнатенке
Еще не старая, красивая актриса.
Закутавшись в  дырявую  кофтенку,
Она все время что-то вышивала.
А, может быть, о чем-то вспоминала.
А может просто воли не давала
Своим уже давно уставшим мыслям.
И мы, беспечные, глазели на шелка.
Горевшие  как   перья дивной птицы,
И удивлялись: надо ж так трудиться,
Того гляди отвалится рука!
Актриса  продолжала вышивать,
И наблюдали  за рукой смиренной
Глаза с неясной карточки настенной
Того, кого ей вечно вспоминать.
О сколько можно –
Вышивать!

                ВЕЧЕР
                Волшебный вихрь, витринный спектр,      
Пришторен бар, уставший за день.
А у дверей тоскует сеттер,
Весь превращенный в зов:»Хозяин!»
                Так  странно все- огни и лица
И затушеванные звуки,
Что кажется – в стенах больницы
Боль  переходит в сладость муки.


  БЛИКИ  ДЕТСТВА

А прошлое – как старое кино,
Там, в проходном дворе всегда темно,
И кто-то плачет вон за тем окном,
Пресеченным марлевым крестом.
И я  к  окну поближе подойду
И загляну за  бедности черту,
Забыв себя, воспитанную там,
Где пьют  эрзац кофейный по   утрам.
Где нет тряпья, стыдливых покрывал,
Прорех нужды и старых одеял,
Где вазы  шлют китайский   свой привет,
Но рядом с ними тоже счастья нет.
И есть ли разница, как жить – в нужде иль без,
Когда и тут, и там один порез,
Наложенный, как марля на стекло,
Чтоб от волны  не дрогнуло оно.

           СТЕКЛОДУВ
                По тонкому стеклышку,
Как по горлышку.
Движется теплый дух
Легких твоих, стеклодув.

Дышишь, как гонишь ртуть
В градусник жаром внутрь
Выдул,  и вот – бутыль,
Глянул, уже не нужна.
Тянется щель губы
К новому  вдоху, до дна.
 Только б не ад пустот,
Только б шипел кислород,
Только б работа шла,
Вот вам и смысл  ремесла..
                О СНЕГЕ
                Какое утро! Падают снега,
Кружатся на лету густые  хлопья.
И образуют белые стога,
  Вон  сколько их. расставленных привольно. .
Как чист и свеж летящий этот снег.
Он дышит небом, выстуженным ветром.
И рад ему надвинутый берет
И шляпки бант, рожденный прошлым веком.
Зачем он, снег, летящий сквозь январь
На радость крышам, без него скучавшим?
Иль для того, чтоб падать, как и встарь,
Чтоб любоваться им, парящим?

В нем свойство слез – нахлынуть невзначай,
Ни  для  чего придти, как наважденье.
И хочется сказать ему: «Не тай!
Останови мгновенье  приземленья».

Не чудо ли- парить  сквозь шум и груз
Житейских  дел и бед непониманья.
И хочется услышать:-«Я вернусь!»
Поверив в правду обещанья.

                СОБАЧЬЯ  ПЛОЩАДКА
                Маленький дом на Собачьей площадке.
Снегом засыпаны окна.
Снег на земле будто просит пощады:
Не наступи ненароком.
Белый квадрат во дворе непорочен.
Только у самой стены
Снег, будто трелью, капелью прострочен.
Тишь. Чистота белизны.
Чье-то лицо промелькнуло в окне.
Кто-то идет  в тишине.
Робко и чинно по снегу идет.
\За руку сына ведет.
Маленький дом на Собачьей площадке.
Пятый прелюд  без единой помарки.
Звук фортепиано. Как будто – метель.
Падает в самое сердце капель.