МУХА

      

Январь, Старый Новый год, слякоть, холодрыга… Короче, зима. Сижу в кабинете в свитере, на ногах - войлочные чуни (даже на одной пластмассовой ноге – носок шерстяной)  Колотун – ужас! И лишь одна мысль - зарыться под одеяло с кружкой глинтвейна. И вдруг   -  какое-то движение. Мушки в глазах  мерещатся. Нет, оно и вправду живое.   Ну, надо же, -  малахольная отмороженная муха. Полусонная, выпала из спячки, хрипло гудит, сама не понимает, что делает в этом страшном холодном космосе. Укусить не пробует, но к телу прижимается, зараза, за шиворот лезет, путается в остатках лысобакенбардовских -  какое-никакое тепло. Жена несет тарелку горячего рассольника, а она начинает летать над ней, - отогревает озябшие ноги-крылья. «Отвали!» – говорю.    Не дай бог, свалится в суп. Отгоняю. Обиженно обругала, улетает. Надеюсь, в мои книжки заползет или, точно, в сервант с наливками протиснется, - найдёт, чем согреться. Ночь, день проходят. Мухи нет. Точно, замёрзла. Шаркаю в кухню за чаем и вдруг  опять - мелькание. Летает, зараза, льнет к теплу. Не думал, что так обрадуюсь. Хотя уже обнаглела, и куснуть пытается. Но стараюсь отогнать по-доброму, - не  пришлепнуть-замочить. Стар уж!