Стихотворение месяца 83 - Обзор Вероники Труновой

1. "Надежда"

Мнётся у двери, платок теребит в руках,
взгляд опускает на латаные ботинки.
Худа, неухожена, видно ; совсем плоха,
пульс на запястье синею жилкой тикает.
В дом пригласить да напоить чайком,
отмыть от грязи руки худые бледные?
Смотрю на неё, и в горле колючий ком:
– Шалава ты, – говорю, – последняя.
Явилась, нате вам, жизнь промотавши в хлам,
под самый праздник, под воскресенье вербное.
Как на полгода оставить меня могла,
где ж ты, надежда, шлялась, пока я в любовь не верила?
Смотрю и плачу, и жалость своё берёт –
она мне всё-таки, как ни крути, родимая.
Сижу и слушаю: складно, паршивка, врёт.
А сердце тает... Весна за окошком – дивная.

(5, 5-)
Впустить или не впустить? Вот, давеча, впустила, а она не сбылась, покинула меня, оставила зиму пережидать в одиночестве. А вдруг опять покинет, вдруг опять обманет? А! Какая - никакая, пусть нескладная, пусть едва живая, но и без неё не жизнь, - впущу! На эмоцию сработало всё: и выбранный размер, и образный ряд. Минус  - за окончание: возможно, для автора финальное предложение несёт понятную смысловую нагрузку,  но я, как читатель, такого окончания не поняла.
------------

2. "Настроение"

В городе серых птиц снова идут дожди.
Спасенья от хмари нет, сколько ни жги огонь.
Воет в ночи, как пёс, ветер - силён и дик.
Падает прошлый день каплями на ладонь.
Здесь все зонты черны, словно смертельный грех.
Каждый прохожий здесь серую носит шляпу.
Кажется, никогда город не отогреть,
он по макушки крыш стылой тоской заляпан.
Остовы фонарей тянутся сквозь туман
в мутное "никуда" каторжной вереницей.
Здесь невозможно жить, проще сойти с ума,
чтобы не стать навек пепельно-серой птицей.
Месят ботинки грязь размытых дождём дорог.
В памяти стёрся звук давних шальных апрелей.
...Вдруг на моё окно алым плеснул цветок,
раскрасив зонты и жизнь в яркие акварели.

(5, 5)
"Здесь невозможно жить, проще сойти с ума" -  весь образный ряд играет на это настроение. Мне очень понравилась монохромность стихотворения и его финальный цветовой прорыв.
------------

3. "Осенняя муха"

Получил потрясение
Не от боли и травм.
Я, как муха осенняя,
Между створками рам.
 
За окошком уныние;
Серых зданий горбы.
Только видно, отныне я
Лишь заложник судьбы.
 
Опускаюсь на корточки,
В голове кутерьма,
А добраться до форточки
Не хватает ума.
 
Подсознанье под шапкою
Вверх толкает: "Беги!"
Но ложусь кверху лапками
Среди прочих других.
 
Многим чувство знакомое,-
Озаренье, как плеть...
А ползут насекомые
Там, где надо взлететь.
 
Может, стоит помучиться
И использовать шанс.
Вдруг, да что-то получится...
Вот, не так ли у нас?

(4,4)
Ещё одно настроение - наблюдение. Трудно не согласится с автором, что и мы частенько, как полусонные осенние мухи, суетимся, барахтаемся на месте, а выбраться из замкнутого постылого круга не можем: то ли смелости не хватает, то ли желания...
------------

4. "Старый мост"

Шумит холодный, буйный Терек,
Искрятся капли на свету,
А мы идём на левый берег
Вдвоём по старому мосту.

Вода бурлит и бьёт в опоры,
В горах растаял первый снег.
С моста видны крутые горы,
Реки осенней быстрый бег.

В простом с цигейкою пальтишке
Идёшь ты рядом не спеша.
В портфеле лекции и книжки,
Цигейка в холод хороша.

Прошли проспект и переулок
И вот та улица опять.
На ней конечный пункт прогулок:
Кирпичный дом под цифрой пять.    

Калитка, дом, в пальтишке красном
Стоишь со мною у окна,
Черты лица, милы, прекрасны
Висит над нами тишина.

Прошли года, они как птицы.
Машину времени где взять,
Чтоб вновь туда мне возвратится,
Где ты и дом под цифрой пять?!

(4, 4)
Знакомая, понятная всем лирика воспоминаний. Понравилось, что сделан акцент на отдельных деталях: пальто с цигейкой, дом с номером 5: так оно и бывает, что запоминаются только мелочи, и ощущение счастья. Хотелось бы большего внимания автора к деталям: если " В горах растаял первый снег.", то река вряд ли осенняя, в двух соседних строках "дом", и т.д.
------------

5. "Ещё один день - без тебя"

Я ещё прожила один день.
Без тебя. Бывший мой благоверный.
Позовёшь, прибегу, и не лень.
Вдруг скучаешь по мне ты, наверно.

У меня нет претензий к судьбе.
Не пинала меня, не мучила.
Вся загвоздочка только в тебе -
Мне сказал, что тебе я наскучила.

Тоже знай, что ты мне - не сахар.
Я конфеты люблю, с орешками.
Запуталась в мыслях как птаха,
Ну зачем всё опять с насмешками?

За окошком листочек дрожит.
Говорит, что закончилось лето.
Предлагает мне осень дружить,
А с тобой моя песенка спета.

(3, 3)
Такие страдания на новый лад: литературная героиня пытается уговорить прежде всего себя, что уже готова забыть своего бывшего, но пока это у неё не получается. Мне показалось, что автор  "запуталась в мыслях как птаха",  в том числе в тех мелочах, которые призваны делать стихотворение гармоничным.
------------

6. "Верую"

Старец стоит во схиме.
Яблочный зрелый Спас.
Отче святой Серафиме,
Бога моли о нас.
Бога моли о здоровых
И о больных моли,
Чтобы рассветам снова
Радоваться могли.
Бога моли о забытых,
С миром прервавших связь,
Жизнью нещадно битых,
Но не упавших в грязь.
И обо мне. По секрету –
Есть у Него такой.
Многие просит лета,
Слабой душе покой.
Или, по крайней мере,
Ты попроси за  Русь.
 
Все обретут по вере.
Верую и молюсь.

(5, 4)
Интонационно выверенное, негромкое в лучшем смысле, стихотворение, и поэтому в искренность автора верю. Что помешало поставить высший балл? Много общих мест и наличие для данного контекста излишне разговорных, бытовых, что ли, вкраплений: "по секрету", "по крайней мере".
------------

7. "последняя осень"

последняя осень когда-нибудь в дверь постучится
без права на выбор - впустить на порог или нет.
теряешь себя, словно в сумерках свет - по крупицам,
шагая упрямо по курсу отмеренных дней.

потянется осень - от пышных садов до пустынных,
дождями пропитанный воздух возьмет город в плен.
то капли скупые, то ливень безудержный хлынет, -
привычная осень... обычный простуженный день.
               
придет - не задержится, - вздрогнет душа, понимая,
предчувствуя невозвращение новой весны.
...к чему я об этом, - пока что петляет кривая,
верна еще память и слезы мои солоны.

(5-,4)
Каждый из нас задумывается о неизбежности конца. Кто-то реже, кто-то чаще. Кто-то облекает свои размышления в стихотворную форму. И то, что именно осень, на них наводит, органично и понятно. Но уж больно не отсюда окончание, оно чуждое и тематически, и интонационно. Без двух последних строк вторая оценка была бы 5
------------

8. "Весна"

я услышал в подворотне
как стоит весны призыв,
но меня от слов воротит
и от надписей кривых.
 
слышу хлюпанье повсюду:
сапогов, ботинок всхлип.
обувь с лужами рассудит
на прямом эфире блип.
 
в мире ходят разговоры,
оставляя след подошв.
нападал на незнакомых
поутру мокрушник-дождь.
 
а дома как стенгазеты
станут выводком из букв:
на тебя тайком глазеют
и в глазах хранят испуг.
 
я заметил в переулке
свой задор теряет март,
но стремится ветер гулкий
за апрелем в авангард.
 
и справляет новоселье,
не сломивший нас недуг.
на ладони дождь посеет
комковатых капель звук.

(3,3)
Тот случай, когда техника и общее впечатление ходят рука об руку.  Когда в стихотворении много неверно построенных фраз, беда со знаками препинания,  нарушены логические связи - всё это мешает восприятию.  Я, к примеру, так до конца и не уловила, какие эмоции испытывает автор от встречи с весной: отталкивает она его, или притягивает? 
------------

9. "О танцах"

В школе называли "вечер танцев",
а теперь зовут "корпоратив".
Со словами можно не считаться,
в танцах суть своя и свой мотив.

Каждый год у нас в корпоративе
танцами заведует "ди-джей".
Он не остроумен и противен,
и твердит "Касания - не смей".

...А бывало, в ресторанном зале,
где певица чуть ли не нага,
в танце мы друг друга обнимали,
и глаза в глаза, к ноге нога.

За столом в приличном отдалении
муж её болтал с моей женой,
а её отважные колени
что хотели делали со мной.

Наплевать на "секшуал харассмент"
и на пуританство наплевать,
танец наш был чувственно прекрасным
и дарил обоим благодать.

Золотая пыль воспоминаний
окупает дней моих гроши.
Мысленно её я обнимаю
в танце, полном страсти и души.

(3, 3)
Было бы интересное стихотворение-воспоминание, если бы не первые две строфы, которые, на мой взгляд, существуют сами по себе, и не подводят нас к сути последующих строф. Вероятно, автор хотел сыграть на противопоставлении, но для меня этого, увы, не случилось.
------------

10. "Доброгост (по мотивам славянской мифологии)"

Доброгост был божественный вестник –
Людям добрые вести носил,
Города обходил, как и веси,
Но растратил немало он сил.
 
И Сварог сапоги-скороходы
Доброгосту отдал насовсем.
Расчудесные были те годы,
Никаких не случалось проблем.
 
Лишь шагнёт Доброгост, а сапожки
Переносят его вёрст на сто,
Если прыгнет разок вдоль дорожки –
Пролетает все двести  потом.
 
А доставив послание Бога,
От людей он не слышал ответ:
Сапоги уносили в итоге
Доброгоста в последний момент.
 
Но однажды прилёг на привале
Доброгост и уснул крепким сном,
А сапожки забавно плясали,
На уме у них было одно.

И пустились они в путь-дорогу,
Так и носятся где-то с тех пор.
Стало трудно добрейшему Богу
И в глазах был заметен укор.
 
С той поры все хорошие вести
К людям позже и реже идут,
От себя я добавлю без  лести:
Боги это, быть может, учтут...

(3, 3)
Автор поставил перед собой правильную, хорошую задачу: возродить интерес к славянской мифологии. К сожалению, пока получился лишь вольный пересказ одной из легенд.
------------

11. "Женская мечта"

Я хочу жить в долине весны,
Для меня это место, как рай.
Слышать шёпот речной тишины
И писать про загадочный край.

И под утро на траву ступать,
Ощущая росы холодок,
Терпеливо рассвет ожидать,
Как знамение - "жёлтый клубок".

Наблюдать за зеркальной рекой,
Где прозрачность водицы - хрусталь,
Ощущать лишь смиренный покой,
И примерить блаженства вуаль. 

Ни порока здесь нет, ни греха,
Слово зависть забыто давно.
Тут витает добро в облаках,
Вдохновенью раскрыто окно.

Тут никто никуда не спешит,
Всюду пение лишь соловья.
Так красив и изящен самшит,
Здесь спокойна и счастлива я.

(4, 3)
Лёгкое, воздушное, какой и полагается быть мечте. И мечта вполне себе осязаемая, только для меня осталось загадкой, почему "женская"? Мне не хватило новизны, авторской индивидуальности, свежести рифм (наряду с интересными присутствуют очень банальные).
------------

12. "Синонимы счастья"

Счастье стучит в груди,
ищет себе синоним.
Одолевай, веди.
Пью из твоей ладони
 
запах, остатки сна,
смыслы, восторг и милость.
Речь замыкает на:
"Кажется, так случилось,
 
вроде, и не со мной..."
Так приближают дали.
Кажется жизнь иной,
той, что дана вначале.
 
Так соловей зрачок,
слепни, взыскуя зрячесть,
и становись ручьём
тело моё в горячке
 
губ целокупных, рук
ищущих да обрящих...
Нем,  обретая  звук,
каждый синоним счастья.

(5-, 5)
Пожалуй, от этого стихотворения у меня остались самые противоречивые ощущения. С одной стороны, владение техникой (тем досаднее разночтения в четвёртой строфе: невольно спотыкаешься, не сразу считывая "соловей", как глагол, и далее, по построению фразы "становись ручьём" относишь на счёт зрачка), энергетика, неординарная образность. С другой стороны,  возникает ощущение разнородности лексического ряда.
------------

13. "1937-й"

Он выдумщик был ещё тот,
Проснётся - давай бузить,
Слова, как сквозь решето,
Просеивал, паразит...

Так были они сочны
И даже остры порой -
Сосед, инвалид войны,
Дивился: "Даёт, герой!"

От смеха катались все,
И даже, казалось, кот
Хихикал, когда сосед
Заглатывал анекдот...

Однажды за ним пришли,
А он ещё видел сны,
И кто-то шепнул: "Влип...",
Но, в щёлку смотря, сник...

Лишь вышла седая мать,
И жался в углу кот,
А он продолжал спать,
Шёл тридцать седьмой год...

(4, 3)
Сложные темы поднимать всегда сложно. Замысел автора понятен: сыграть на контрасте: безобидный весельчак, балагур, жизнь трудную живёт легко, скрашивая шуткой, и вдруг. С этим вдруг, на мой взгляд, и не получилось: если первая часть яркая, живая, то вторая оказалась смазанной, недокрученной, с послевкусием искусственности. Даже технически на порядок слабее.
------------

14. "Когда устал..."

Уже не верю, что переболит,
И будней заполошенный транзит
Меня заставит написать прощанье.
Уже не манят ни Париж, ни Крит,
И зрелость, как последний паразит,
Тебе ехидно скажет: "До свиданья".
 
А что же дальше? Ноги протянуть,
Стареть безропотно, поверь, такая жуть,
Что волком взвоешь, хоть живи в хоромах.
Своих друзей всё чаще провожать,
На молодых кривиться и брюзжать,
Свою скрывая немощь в палиндромах.
 
"Лицом к лицу — лица не разглядеть",
Коль воду ты прошёл, огонь и медь,
Когда устал с похмелья спорить с богом;
Когда себя не можешь ты простить,
Не рвать строки серебряную нить,
Общенье, заменяя монологом.
 
Когда совсем не радует рассвет,
И вечера дождливого вельвет
В подрамнике окна натянут грубо —
Ты просто вспомни поцелуя вкус,
Изгиб бедра пленительный искус...
Не можешь? Всех прости и дай-ка "дуба".

(4, 5-)
Мне нравится горькая ирония  этого стихотворения, нравиться, что литературный герой встречает "осень жизни" достойно, без излишнего нытья. Немного "покачало" от интересных, самобытных образов, до сомнительно - устаревших.   
------------

15. "Алёнка воспитывает котёнка"
 
Как у нашей кошки
Маленькие ножки,
Подушечки у лапочек,
Коготки-царапочки.
 
Маленькие ушки
Спят на подушке.
Усики длиннющие,
Глазки завидущие.
 
Рыбку очень просит,
Хвостик кверху носит.
Кисточка на хвостике,
Маленького ростика.
 
Барс ещё котёнок —
Маленький ребёнок.
В кукольной кроватке
Спи, ребёнок, сладко.
 
Для тебя игрушки —
Не видать подушки!
Зайчик слева, мишка справа.
Из кроватки только "мяу".
 
Можешь тихо полежать?
Только бы тебе бежать!
Что, уже проснулся?
В кроватке потянулся?
 
Вымыть надо лапки.
Убери царапки!
Мне тебя не удержать —
Прыг и сразу под кровать.
 
Ничего, не поленюсь -
Воспитанием займусь.

(2,3)
Это стихотворение оцениваю исключительно, как стихотворение для детей, причём младшего возраста. Писать такие стихи безумно трудно, в первую очередь потому, что они должны быть простыми и интересными, должен быть прописан очень чёткий ритм, а рифмы должны быть простыми и точными, в том числе для того, чтобы легко читалось вслух. Увы, не случилось этого здесь: ритм гуляет вольно, встречаются все виды рифмовки: мужская, женская, дактилическая, причём хаотически. Использован излишне скудный словарный запас.   
------------
 
16.  "Тоска зелёная"

Любили? Да! И в ночь, и день-деньской
не знались мы с подружкою-тоской:
казалось, в воздухе окрестном страсть витала...
Но чудился мне колокольный звон,
и в тон ему из горла рвался стон —
набат моей души тревоги слал сигналы.
 
Предчувствие? Ещё близки тела...
Я, страстью обожжённая дотла,
как бабочка в огне, безвольно трепетала.
Но всасывая с губ твоих весь яд
предательства, я погружалась в ад,
и мысль, что ты уйдёшь, вонзалась жалом...
 
Я — брошенка? Вот горестный удел.
Всё... Нет тебя. Мой дом осиротел.
Я пью и плачу. И подружка прибежала —
тоска зелёная за плечи обняла.
Нет средства от её проклятых лап.
Нирвана чудится на донышке бокала...

(3, 3)
Так уж устроена женщина, что всему отдаётся сполна: и страсти, и тоске по ушедшей любви. Вечная тема женской лирики. Тоску зелёную я почувствовала, безысходность одиночества острой фазы расставания, но образный ряд, на мой взгляд, лишён органики, хотя бы потому, что будто бы собран из разных эпох. Откуда, например, рядом с современной "брошенкой" появился "горестный удел"?
------------

17. "Уходи"

Посиди со мной. Сегодня будет поздно
Расставаться понарошку, не всерьёз.
Пропиваю наши меркнущие звёзды,
Раньше звёзды пропивать не довелось.

Чей-то голос непонятный и тверёзый
Плоской истиной пещерится в лицо.
Пропиваю свой насытившийся воздух
За понюшку, за усмешку, за словцо.

Не тушуйся, кинь монетку на удачу,
Всё равно не попадёшь в вороний рай.
Пропивай меня по утомлённым дачам,
По ослепнувшим подъездам пропивай.

Помолчи со мной, пусть громко будет тише,
А потом, назло растаявшей весне,
Уходи во тьму. Мне больше нечем выжить,
Просто больше нечем выжать сердце мне.

(5-,4)
Мои личные отношения с этим стихотворением не сложились. Скорее всего, по причине того, что я всюду ищу логические связи, а здесь они то и дело от меня ускользали. Тем не менее отдаю должное интересным образам и выдержанной по всему тексту эмоции.
------------

18. "Жить"
 
Я пол-европы пропахал на пузе,
фашистских гадов гнал с земли родной.
Я умирал от ран и от контузий,
И снова рвался в свой последний бой.

Меня пытали в камерах гестапо,
сжигали плоть в освенцимских печах.
А я сильней сжимал плоть автомата
На ослабевших от войны плечах.

В охваченном блокадой Ленинграде
Я голодал, друзей, родных терял.
А по ночам моих детей и братьев
Оплакивал распятый Бабий яр.

Мне не по вкусу звания и ранги.
Неважно, кто ты: чех ли, немец, грек.
Я знаю: по закону бумеранга
назло смертям и гитлеровским "дрангам"*
Жить будет долго русский человек.

(4,2)
Извините, автор, но попытка обобщения, завязанная на местоимение "я" вызвала обратный эффект, лишило стихотворение индивидуальности, эмоциональной окраски. На это "я", как на ниточку, нанизаны все штампы о прошедшей войне.  А финальная фраза сводит на нет весь пафос упоминанием в ней одной национальности.
------------

19. "Черная орхидея"

Такая чёрная, как самый дальний космос.
Такая странная: не подойдёшь без спроса.
Такая мягкая, как бархатная лапа
Кота британского. И хрупка, но не смята.

Как ослепительная сумрачная фея,
Ты на меня упорно смотришь, орхидея,
Напоминая мне то джунгли тамариндов,
То волны на полотнищах Вест-Индов.

Откуда ты, в тюрбане ярко-алом,
Ко мне в холодный вечер прибежала?
Изысканной фарфоровою куклой,
Со мной играй и мысленно баюкай!

В подарочной дрожишь ты упаковке
И смотришь через пластик ликом кротким.
Слезами катятся по щечкам капли сока
И в декольте сливаются глубоком.

Дрожат искринки капельками мёда,
Как будто дышится цветку свободно.
А лепестки, как смуглые ладошки...
Диковинная редкость на окошке.

Красивый дар страны неразличимой
Глазами смотрит, цвета чёрной сливы,
Туманя взор и мысли, и слова.
И кружится от счастья голова!

(4,5-)
Приятное, с мягкой, вкрадчивой интонацией. Есть живые, интересные образы, но мне лично показалось немного затянутым.  Признаюсь честно, хотела вторую оценку поставить "4", но концовка меня покорила. Не знаю, что автор хотел выразить последней строкой, но мне в этом счастливом головокружении почудилась разгадка: орхидею подарил любимый.
------------

20. "Моё покаяние"

Я мало любил своих женщин,
Они убегали стремглав,
Не пил ни "Виагры", ни "Женьшень",
Не делал им сладких забав.
 
И в доме пустом вою волком —
Придите хотя бы одна!
Любую стерплю балаболку,
Сиять буду мордой блина!
 
Я к вам, господа, обращаюсь:
Любите своих капризуль!
О, Господи, как же я каюсь,
Гордыню во мне образумь!

(3, 2)
Явно написано, как шуточное стихотворение, иначе как объяснить такой бравурный ритмический рисунок, сумбур в изложении? Шутка, на мой взгляд, получилась не очень удачной, а завершающие строки поставили меня в тупик: вроде, такими словами разбрасываться не принято.
------------

21. "Жили-были"

Он прижимал меня к груди,
меня и куклу Олю.
Потом стоял совсем один,
и на моё "не уходи!"
поморщился от боли.
Он протянул мне пирожок
и с видом виноватым
сказал: "Вот вырастешь большой...",
ещё запомнилось про шок
и про какой-то фатум.

И всё казалось не всерьёз,
так странно и тревожно.         
А поезд нас куда-то вёз,
солёным от горючих слёз
был пирожок творожный.
"Но он не дёрнул за стоп-кран", —
шепнула мама тихо,               
а я смотрела на стакан,
на удивительный стакан,
с какой-то уткой дикой.

Ещё не ныло день-деньской
не вынутое жало,
был неприкаянный покой
под тёплой маминой рукой,
и ложка дребезжала.
О том, что "жили-были" — ложь,
запущенная в небо,               
и мир нисколько не хорош,
и это — "вырастешь, поймёшь" —
очередная небыль.

(5, 5)
От первой до последней строки эмоционально насыщенное стихотворение, в котором остро ощущается горечь литературной героини. Тот случай, когда все частные детали: и кукла Оля, и стакан с дикой уткой, и дребезжащая ложка, работают и на эмоциональную окраску, делают ЛГ живой, заставляют сопереживать.
------------

22. "Красавица и чудовище"
 
Если перца насыпать на хвост,
Змей Горыныч красавцем не станет.
Сувенирный Родосский Колосс
держит свечку в подружкиной спальне.
 
Тут не сказка, а чистая быль -
гадов тянет к прекрасному полу.
Сколько оперу нынче не мыль,
на экране окажешься голым.
 
И не то, чтоб ни шагу назад,
но завоют бабульки у входа:
"Простипома, бесстыжьи глаза,
вот же сказочных водит уродов".
 
И накличут народных дружин,
и попа со святою водою.
Участковый стремглав прибежит
и усердия явит подобье.
 
Если верить злословью молвы -
людям мало горынова сердца,
и покатятся три головы
меж крупинок душистого перца.

(3, 3)
Такое многообещающее начало в первой строфе! Я ждала захватывающего развития сюжета, а в результате повествование получилось сумбурным, и авторский замысел от меня ускользнул. Не случилось ощущения целостности.
------------

23. "Депрессия"
 
Казалось, больше ничего
Нам не осталось друг от друга.
Не отводя предплечий от
Клавиатуры ноутбука,
Я била буквами строку,
Рубила письма на абзацы,
Уже не веря, что смогу
Любимой быть, а не казаться.
Слова впечатались в листы
Как птички в снег, не отогреть их.
И в первых строчках снова ты,
А где же я? В четвёртых, в третьих?
Как вырваться, в конце концов,
Из нелюбви, что нас тревожит?
Как посмотреть в твое лицо,
И как обнять тебя без дрожи?
 
Как будто в новый нищий год
В пути от поезда отстала.
Казалось – больше ничего.
Но что-то всё-таки осталось.

(5, 4)
Ещё одна попытка доверить стихам горькие переживания утраченной любви. И попытка вполне удавшаяся: ощущаешь весь спектр эмоций: и злое отчаяние, и жалость к самой себе, и смятение. Но мне не хватило завершения, точности последних строк, в том числе в эмоциональном плане. 
------------   ------------   ------------