Смерть

«Смерть»

Около тела с утонченным пожелтевшим носом, огромными чёрными ноздрями, окружила вокруг кровати компания молодых докторов. Врач Александр Сергеевич, широколицый, тучный, выгрызая по дурной привычке колпачок шариковой ручки, думал о том что вот еще один покойник в его несчастливой карьере. Ему было жаль, досадно, что именно его больные, так легко и просто расстаются с жизнью и мрут как осенние мухи.

– Давление прыгало от ста восьмидесяти, до семидесяти, – проговорила румяная, похожая на расписную матрешку, Лилия Григорьевна, помощница и случайная любовница Александра Сергеевича.

В компании докторов произошло движение. Александр Сергеевич осторожно подсмотрел на Лилию Григорьевну, нахмурился, увидел на её пухлом лице розовые алые щеки; накрашенные жирной помадой жуткие губы-бантики. «Накраситься как следует не умеет… боже мой, какая дура… скверный вообще денек сегодня выпал» –  обидно заключил про себя Александр Сергеевич.

– Увы! коллеги…мы делали все что могли… – произнес Александр Сергеевич беспомощно разводя руками; отвернулся от лица Лилии Григорьевны.

В это же самое время в больном словно большая удушливая жаба, подкралась тяжелая свинцовая, громкая как грохот смерть. Он знал что умрет вот-вот; это мучало, давило, душило. Становилось ясным, очевидным, что смерть это продолжение еще больших невыносимых бессмысленных страданий, где ты будешь обречён существовать бездвижимый, скованный. Страшное желание пошевелить ногой, рукой, головой, пальцем, но возможности нет и не будет никогда. Холод, одиночество, душевная провалистая топь, несуществующие призраки и образы, ледяная онемевшая изморозь в остановившимся сердце; и то что гораздо хуже любого удушья: никакой помощи, словно всё живое, бросило, оставило, в этом проклятии; на веки тебя одного зачем-то.

«Нужно срочно освободить кишечник и мочевой пузырь» – пришла мысль умирающему.

 Доктора услышали как больной испражняется, прикрыли носы и сделали один шаг назад.

«Умираю. Зачем здесь? Как? Когда, кем? допустилось это? Зачем… как тяжело, гадко, страшно, мерзко… как жалко себя, боже… как же жалко….как же жалко… какое несчастье, обидно то как…» – ощущал умирающий.

Готов! – заключил Александр Сергеевич.

«Убило» – понял мертвец.

Мёртвый испустив дух, возжелав срочно перевернутся набок, но он знал что эта возможность теперь утеряна навсегда. Ему стало невыносимо жаль всего: себя, жизнь, прошлое, настоящее, будущее – всё.  Захотелось почувствовать хоть что-то, обдумать хорошенько случившееся, но и это пропало, утерялось на веки с приходом смерти. Угасала возможность рассуждать, чувствовать, мыслить; перед ним рассеялся темный дымчатый отвратительный мир дальнейших бесконечных несуществующих фантасмагорий. Тело одубело, одеревенело, отчуждённое, немое, ледяное, твёрдое, как замерзшая курятина в холодильнике организм терялся где-то в чужом и страшном новом отчаянном состоянии и положении.

Где-то там, возились, суетились, хоронили его.