Великие дела

    Тем, кого мы любили и будем любить, посвящается



 Как только я зашел в управление, дежурный поманил меня пальцем и громко зашептал:

- Ты где ходишь? Шеф тебя срочно требует к себе.

 Я поплелся к нему, ожидая очередного разноса. Но произошло нечто иное. В его кабинете сидел седой дородный мужчина, который взглянул на меня и спросил:

- Это он?

- Да! - и повернувшись ко мне, - будешь работать с ним.

- Не со мной. С ней. Знакомься, это Зоя  - улыбнулся Седой.

 Я захлопал глазами, ничего не понимая, но вдруг услышал женский смех позади себя. Она сидела в углу кабинета, смотрела на меня совершенно белыми глазами и протягивала мне правую руку:

- Привет! Нас ждут великие дела.

- Она слепая, - сказал Седой, - но она видит лучше других. И она назвала твое имя. Тебе нельзя отказываться.

 И я не смог отказаться. Мы приезжали на место преступления, она брала меня за руку и подробно описывала, что здесь произошло. И я, тогда еще совсем молодой следователь, радовался от всей души, не зная, что меня ожидает и что означают ее слова "нам надо торопиться". Не прошло и двух месяцев, когда случилось это...

 Двадцать восьмого июня я проснулся и услышал, как под окнами раздался визг шин, глухой удар, крик... Я выскочил из подъезда и увидел сидящую на бордюре соседку с ссадинами на руках.

- Кто?

- Не знаю. Какая-то серая машина.

 Я позвонил в скорую, потом в наше управление:

- Где Зоя? Давайте ее сюда срочно!

- Тут она. Сейчас будет - услышал я в ответ.

 Скорая приехала через несколько минут, а вот наши куда-то пропали. Потом мне позвонил дежурный и сказал, что они попали в аварию на соседней улице. Я бросился туда. Та самая серая машина протаранила наш уазик. Никто не пострадал, кроме нее. Она как раз сидела возле задней правой двери, в которую этот пьяный ypoд и врезался. Зоя протягивала мне руку навстречу. Я ухватился за нее. Я целовал ее тонкие пальцы и кричал:

- Стой! Не уходи! Как же наши великие дела?

 Но она только улыбнулась окровавленными губами и все-таки ушла...

 Прошло шесть лет. Однажды утром я вышел из подъезда и увидел Седого.

- Поехали.

- Куда?

- Увидишь.

Мы приехали к детскому саду. Седой подвел меня к забору и спросил:

- Узнаешь ее?

 Я не успел ничего сказать, как к нам подбежала маленькая девчушка, протянула мне руку и засмеялась:

- Привет! Ты помнишь, что нас ждут великие дела?

Я смотрел в ее белые глаза и чувствовал, как холодный пот стекает по моей спине.

- Она клон, - сказал Седой, - людей нельзя клонировать, но у нее дар и мы нарушили запрет. Скоро ты снова будешь работать с ней...

 Скоро? Только в кино клонов выращивают за сутки. Прошло еще почти пятнадцать лет до того дня, когда меня вызвал начальник управления.  И еще два месяца до звонка, когда мне сказали, что она попала под машину.

- С ней все нормально, - добавил дежурный, - только ушибы. Ее в травматологию положили, но ничего страшного.

 Так получилось, что я в тот день был далеко и смог вернуться в город только через два дня. Я сразу же поспешил в больницу.

- Привет! - она протянула мне руку.

- Нас ждут великие дела? - засмеялся я, целуя ее тонкие пальцы.

- Не в этот раз. Он тебе все расскажет.

 Я обернулся. Позади меня стоял врач. Мы вышли из палаты.

- Когда ее привезли, мы сделали анализы и... Ей жить не больше месяца...

 Он немного ошибся. Не месяц. Всего две недели. И снова двадцать восьмого июня. На следующий после похорон день я написал рапорт об увольнении, собрал вещи и навсегда уехал из этого города. Я надеюсь, что Седой больше никогда не найдет меня.

 Каждый год двадцать восьмого июня я выхожу из дома, сажусь на крыльцо, закуриваю, вспоминаю, как целовал ее тонкие пальцы, и думаю о том, как много великих дел мы с ней так и не совершили...