Как я издавался

Я поэт, плюю частушки,
Как бутылки магазин.
Всюду слышу: Ай, да Пушкин,
Ай, Сафронка, сукин сын!

Ты, уже, поэт готовый,
В стольный град тебе тропа.
Говорили, участковый,
И начальница сельпа.

Ну и я, собрал котомку,
Да в московский кабинет.
Распахните-ка  ручонки,
Заявился к вам поэт.

С балалайкою в присядку,
Спел шедевры сделав круг.
Чую, чтой-то не в порядке,
В зенках форменный испуг.

Главный их, руками машет,
Мыслю, щас начнётся торг.
"Не волнуйтесь так, папаша,
Поумерьте свой восторг.

Без понтов не жгите порох,
Отползите в свой вигвам.
У меня шедевров ворох,
За копейки не отдам!"!

Он в ответ, на "вы", "голубчик",
Завсегда мол, видеть рад,
Я ему: «Так дай хоть рубчик?»
А он падла:  «Не формат».

«У меня формат, что надо,
Он, как стела, весь в стихах!
Покажу, но только бабе,
Этой с сиськами, в очках».

Поперхнувшийся пердило
К стакану с водой припал,
А  очкастая, так мило
Мне уставилась в орал.

Шевелю формат, чтоб вылез
На простор из галифе.
Ну, зачем такой ей вырез?!
Это ж – аутодафе!

Но, она очки настроив,
Ткнула пальчиком в предмет.
«Это, что у вас такое?»
Жму плечищами: «Сонет.

О любви. Вот здесь под шкуркой.
Наклонись-ка через стол.
Друг… читатель… бывший урка,
Со слезами мне колол.

Почитай сама немножко,
Да вникай, а не смотри.
То, что мягкая обложка
Знаю – минус, плюс – внутри!»

И прилипнув к силикону,
Задохнулся вдруг от слов:
«Дай пощупать гегемону
Вымя классовых врагов?»

« Что за странные демарши?
Вот редактор – ваш объект.
А я, просто секретарша,
Ему суйте свой сонет».

Я почуял – дух Европы
Надо дать, чего нельзя,
Или денег, или жопу,
Или главному в «туза».

Но формат мой ведь не палка,
Для мешания говна.
Денег нет, а жопу жалко,
У меня она одна.