мозамбик

дело было в апреле, а может, в марте.
сверяясь с картой, я с трудом
отыскал нужный дом, зашёл в подъезд.
за дверью галдели покидающие пир гости,
я уступил им проход, -
она в шубе, он с тростью.
под ногами мешался персидский кот.

хозяин лежал на диване с бутылкой пива
и на мой вопрос, откуда маски мапуту
на стенах его квартиры,
ответил, поглаживая колено:
"я плохо помню, как вырвался
из мозамбикского плена.
как это было, врать не буду, -
я провёл там несколько долгих лет.
не знаю, какой тебе нужен ответ
и что эти маски значат.
они красивы и, может быть, даже несут удачу
или стоят на страже.
зачем тебе эти чёрные лица,
их тайный смысл, их дикая власть.
возможно, ими владеют женщины,
с которыми хочется слиться, пропасть.
поверь мне, лучше всего оставаться дома,
где всё знакомо.

эта попытка украшения стен
похожа на дзен, получивший крен,
следы подвигов, связанных черной нитью,
замок людвига на китайском магните,
тульский пряник с повидлом, -
всё для того, чтобы показать
кому-нибудь, что ты там был,
пусть даже проездом, без всякого смысла,
и вовсе не хочешь назад.
тут он осёкся, над ним повисла
неловкая пауза, а мне стало ясно, -
главного он не сказал.
там, в мозамбике,
был другой человек, и он был опасен.
не этот потрёпанный циник
в своей меблированной нише,
ни янь, ни ин.
там был тот, кто ломал устои
и, стоя под дулом, чего-то стоил.
срывался на крик, потом на окрик.

я сидел у него в гостях на дубовом стуле
и, чувствуя вбитый между нами клин,
представлял, как он сутуло
сдувает пыль с масок мапуту,
висящих на стенах вместо картин.