в степи

 


     Действие разворачивается в степи. Перед зрителями расстилается  широкая, бесконечная равнина, перехваченная цепью холмов. Теснясь и выглядывая друг из-за друга,  холмы сливаются в возвышенность, которая тянется  до самого горизонта и исчезает в лиловой дали; не разберешь, где она начинается и где кончается…
  Сжатая рожь, бурьян, молочай – всё, побуревшее от зноя, рыжее и полумертвое, теперь омыто росою и обласканно солнцем, оживает, чтоб вновь зацвести. Над дорогой с веселым криком носятся сверчки,  в траве перекликаются суслики, где-то далеко  плачут чибисы. Испуганное стадо  куропаток вспорхнуло и со своим мягким «тррр» полетело к холмам. Кузнечики, скрипачи и медведки тянут в траве свою скрипучую, монотонную музыку.


**********



  "И вот, значит, остановился чувак в степи, захотелось ему пожрать, и тогда он говорит:
– Да, – говорит, – возьмем, достанем чего-нибудь, там и похаваем.
А поскольку круг развлечений в степи во все времена был достаточно узок, то каждый вновь прибывший чувак выжимает из неё максимум удовольствия.
– Взгляните на мою руку! – сказал чувак, – такую грабку, могу поспорить, вы не видывали. Я же видел эту руку с детства и был убежден, что она такой и должна быть.
Ну и лапа... Взгляните, не бойтесь. Ею в жизни я много брал и много доставал. Скажите мне вот что, как на духу: ручку настройки дедовского радиоприёмика кто-нибудь крутил? Там, короче, главные верньеры настройки... Штурвальчики такие из черного эбонита сделаны, точно под ладонь. При небольшом воображении — будто за маленькие груди держишься. Расположены на подходящей высоте. И теплые. Ага, и, главное,  удобно. Крутим, чуть вправо, чуть влево. Да не так резко. Аппаратура — она ласку любит. Как женщина. Смотрим на  приборы. Стрелки должны подняться и встать в зеленые сектора. Когда сиськи крутишь — тоже одна стрелка поднимается. Крутим,  не тушуемся. Сразу не получится. Почувствовать надо. Но сначала раздавим баночку, трехлитровую. Похавать, всё-таки, надо. 
   Ясен пень, современное оборудование никаких штурвальчиков не имеет. Но я так считаю, что знакомиться с практической радиотехникой лучше со старья. Потому что физические процессы в том старье все на виду, голенькие, не задрапированные цифровым управлением. Простые процессы там. И грубые. Сермяжные, как  говорится, процессы.
  Тот передатчик, еще, небось, сам Аксель Берг[5] вручную склепал. А то и Александр Степаныч Попов. Там через окошечко электронные лампы светятся, две штуки. Здоровые, вроде тех банок, в которых бабушка огурцы солит.
   Помню, отец с огромным усилием притащил домой радиолу «Эстония» — последнее слово техники. Она, безусловно, была мебель — огромная, с полированными деревянными боками и горящим круглым зеленым глазом. Над клавишами, переключавшими диапазоны приемника, находилась черная стеклянная шкала, и на ней — крохотные окошечки ступеньками вверх, и рядом с каждым — название далекого заграничного города: Осло, Рейкьявик, Люксембург — душа замирала от одних этих названий. Под шкалой двигалась светящаяся красная палочка — стрелка настройки. Много раз я подгонял эту палочку к квадратику с именем какого-нибудь сказочного Копенгагена в тщетной надежде услышать его неведомый голос — ничего, кроме помех и «Говорит Москва», не получалось. Так и началась моя практика, а сейчас... "
  Громко и торжественно произнеся эту речь, чувак снял с плеча свой мешок.
– Сейчас начинается программа под названием "Волшебный мешок!"  И, коль теоретические основы теперь вы знаете, приступим к практике.
  С этими словами он достал из мешка продолговатый предмет, завёрнутый в газету. Потом он достал плоскую квадратную коробку, завёрнутую в газету. Потом он достал короткий цилиндр, завёрнутый в газету. Потом он достал длинный узкий цилиндр, завёрнутый в газету. Потом он быстро развернул все газеты, и  увидел перед собой  небольшой кусок балыка, коробку шоколадных конфет, гранёный стакан и бутылку коньяка."
   Моя шариковая ручка бессильна описать то чудесное состояние, в котором чувак пребывал следующие два часа. Хочу только отметить, что пока он копался в своем
мешке, солнце зашло,  начав приобретать красноватый закатный отлив, становилось  похоже на круглый оранжевый мяч, который повис над горизонтом и заливал степь странным прозрачным светом. И когда чувак развернул последний сверток(в свертке оказалось целое сокровище – десяток помятых соленых огурцов и большой кусок свиного сала),  солнце  превратилось в твердый оранжевый шар, зависший низко над горизонтом. По степи струился странный свет,  казалось, что все вокруг сейчас сгорит в языках яркого пламени. Потом солнце скрылось.




ЗАНАВЕС