Я из тёмного мира вышел

Я из тёмного мира вышел,
Из дремучих глухих лесов,
Соловьиных там трелей не слышал,
Только гулкое уханье сов.

И во мховой лесной колыбели
Я младенцем был мрачен и тих,
Убаюканный лапами елей,
Засыпал просыпался в них.

Мне медведи носили мёда,
Ягод диких, в лесу отыскав –
С тех времен мы одной породы,
Рос, натуру медвежью приняв.

Также в зиму ложился в спячку,
Также лес ворошил по весне…
Но вот кровь заиграла иначе,
Пробудилось иное во мне.

Стал я выть на ночное светило,
Толи радость во мне, толи грусть.
От волков этот нрав – осенило,
По душе волчье мне – ну так пусть.

Мне ж они напевали когда-то,
Колыбельные тёмных лесов,
Что ж теперь признавайте собрата,
В голос с вами пропеть я готов.

Ноги также, как ваши быстры,
И теперь - будь олень трижды резв,
Я в прыжке догоняю как выстрел
От азарта и жажды нетрезв.

Я зубами клыкаст и хваток,
Но во взгляде уж слишком хитро -
Это знаю, от призрачных схваток
Проявляется третье нутро.

Снова дождь мне сквозь ветки просеянный,
Поднимаю глаза в омут-высь,
Понимаю ещё кем взлелеян я,
То лиса во мне (или рысь).

(Потому с хитрецой во взгляде,
По дремучим чащобам рыская,
Я душою с собой не ладил,
И искал своё счастье неблизкое…)

2.

А теперь, как из леса я вышел,
Мне покоя никак не даёт:
Сам в себе заплутал, только слышу -
Волк завоет, медведь заревёт.

И вот так вот в разладе с собою,
А особенно если запью
Я пою – не пою, волком вою,
Помня волчью натуру свою.

И плутаю я по переулкам,
Так бывает, что ночью, что днём,
Своё счастье зову – эхом гулким,
Возвращаются песни о нём.

А бывает, совсем по-медвежьи,
Зарываюсь в берлоге своей,
Как “весна” за окошком забрезжит,
Может выйду для тёплых лучей.

Или злой и взъерошенный буду,
Всех ходить будоражить зимой,
Хватит спать! Я туда, я оттуда…
Так что значит, давайте со мной…

А когда проявляется лисье -
Вижу в чьих-то таких же глазах,
Всё не зря под дождливой той высью… -
- Хитрость прыткая – даже в слезах…

Всё вокруг – незнакомые звери,
С поделённым на части нутром,
Только здесь – никому не верят,
Потому и косятся хитро.

Потому и кидаются с пеной,
Жёлтой пеной клыкастого рта,
Что боятся до одури плена -
Сердце сдавит в тисках Доброта.

Злость и Зависть – полней так свобода!
Кто и чем твой удержит шаг?
И пугливо глядит Мать-природа,
Сыну сын – нет, не брат - кровный враг…

А для тех, кто не рвёт артерий
Хищно в хилое горло вонзясь –
Век короткий заране отмерян,
На чужую жизнь укоротясь…

3.

Да уж здесь, не в лесу знакомом,
Словно в бездне других широт.
“Не пойму!” – встаёт в горле комом,
И в оскале кривит мой рот.

Соловьиные слушая трели,
Непривычный, но дивный мотив,
Вспоминаю дремучие ели,
В мир свой прежний глаза обратив.

И когда боль уйдёт, мне приснится -
В час покоя, как истина тих
Этот - с темным моим сравниться
Может тем, что он так же дик.

Только там в этих лапах еловых,
В буреломах угрюмых и мхах
Зверю Зависть и Злость не знакомы,
Хоть и рдеется кровь на клыках.

И живя теперь в мире этом,
Я пришел ведь сюда неспроста:
Тьму покинул для этого света -
ЧЕЛОВЕК от зубов до хвоста.

Слыша горести Мамы-природы,
Не клыками, а сердцем вгрызаясь
В Злость и Зависть звериной породы,
Добротой, Человеком рождаюсь.

И уже не разорван на части,
Жизнь душой пью, как чистую воду.
Я искал и нашёл своё счастье,
И открыл Добротою Свободу!

Я искал и нашёл своё Счастье!
Я открыл Добротою Свободу!!!

2ххх.
© Валентин Золотухин