Злая песенка

               М.Л. Юрьевой...



Так недолго Вы были моей Коломбиною
Вы ушли с представителем фирмы «Одоль»
Далеко - далеко, в своё царство ослиное
Вас увозит навеки Трефовый Король
*
Ну конечно, Пьеро не присяжный поверенный
Он влюблённый бродяга лунных зевак
И из песен его, даже очень умеренный
Всё равно не сошьёшь горностаевый сак
*
А Трефовый Король, — человек с положением
Он богат и воспитан и даже красив…
Недалёкий немножко… зато без сомнения,
Господин своих слов и почти не ревнив.
*
Говорят, у него под Тифлисом имение
Впрочем это неважно, а главное то,
Что нельзя-же всю жизнь из за лунного пения
Не иметь бриллиантов, эспри и манто.
*
Надо быть Коломбиной!.. прощайте последняя
Поцелуй Вашим мыслям! Да здравствует боль.
Буду петь как всегда свои лунные бредни я
Ну, а Вас – успокоит Трефовый Король!..


               1918(?) г.



       * * * * * * *






 
 
 
 
 
       У «Злой песенки» было посвящение — «М.Л.Юрьевой». Но оно резко вычеркнуто тем самым красным карандашом, что и название Петровского театра. Известно, что к балерине М.Л.Юрьевой обращено несколько песен А.Вертинского. Видимо, в 1917–1918 годах был увлечен он ею не на шутку. Слова: «Посвящается изумительной танцовщице М.Л.Юрьевой» предпосланы, например,в 1917 году песенке «Пес Дуглас». . .

       В связи с этим посвящением стоит привести цитату из воспоминаний А.Вертинского «Дорогой длинною»: «А в Москве жить становилось все труднее… Исчезли сахар, белый хлеб. Пить приходилось чуть ли не денатурат. Ничего нельзя было достать за все мои деньги. А тут я еще, как назло, влюбился в одну балерину. Балерина была талантлива, но злая, капризная и жадная невероятно. С большими усилиями, благодаря своему имени и гонорарам, я доставал ей все, что было возможно, — духи, одеколон, мыло, пудру, шоколад, конфеты, пирожные. “По знакомству” мне давали все. Я покупал ей золотые вещи, материалы для платьев — шелк и шифон, бархат и кисею… Все это она принимала как должное, но всего этого ей было мало. Танцует она, например, в “Эрмитаже”. Я захожу к ней за кулисы. Смотрю, она “вытрющивается” перед каким-то невзрачного вида посетителем.

       Далее Вертинский называет имя этой балерины: «Муся».

М.Л.Юрьевой посвящены еще несколько произведений Вертинского, далеко не таких разяще обидных, как «Злая песенка». Это песни — «О шести зеркалах» и печальная «Аллилуйя». . .

        Видимо, что-то кроме жгучей обиды осталось в душе артиста от этого романа, и в конечном варианте он поменял злое название песни на более нейтральное и снял посвящение — «М.Л.Юрьевой». А свидетельством душевных переживаний остался вот этот пожелтевший листок — бланк Петровского театра с неподписанным текстом. Все это, конечно, лишь предположение — справедливое, если автограф принадлежит Вертинскому, что требует дальнейшего исследования.

Мы достоверно знаем лишь еще об одной встрече С.М.Городецкого с А.Н.Вертинским — уже после возращения артиста на родину из эмиграции. Городецкий рисовал его 19 декабря 1945 года на концерте в Музыкальном театре им. К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко и, наверное, вспоминал молодость и несчастного Пьеро, который когда-то пел, обращаясь к М.Юрьевой:

И не видит никто, как с тоскою повенчанный,
Одинокий, как ветер в осенних полях,
Из-за маленькой, злой, ограниченной женщины
Умираю в шести зеркалах.




       * * * * * * * * *