В газете Труд на верхнем этаже

     В газете «Труд» на верхнем этаже
     Мы пили кофе в маленьком буфете,
     Хоть это место называлось «Бар
     у Константина», только в том названье
     наверно, было более амбиций
     Хозяина-буфетчика в очках, чем
     Смысла здравого: какой там бар,
     Ей-Богу, четыре столика у стен,
     И в тесноте расставленные стулья,
     Телевизор, вещавший словно греческий
     Оракул, над гомоном поддавших журналюг.
     Но главным украшением буфета
     Было всегда открытое окно
     Вид из которого, наверное, сравним,
     С тем, что в паренье легком видит птица,
     Так прорываясь сквозь табачный дым
     Взгляд проплывал над крышами домов,
     Эпох ушедших сохранивших облик,
     И упирался в теремок «Лукойла»
     Украсивший собою  горизонт.

     Но только много чаще чем в окно
     Я опускался с робкою надеждой
     В твои глаза, в их глубь, их колдовство
     В их свет и тьму, встревоженность и нежность.
     Что было в них? Где мне найти слова
     Чтобы сказать о счастье и печали?
     Как выразить их муку, их мечту?
     И если мы внезапно замолкали
     Без слов наш продолжался разговор.
     Твое молчанье - словно часть тебя,
     И выдохнув табачный дым небрежно
     Скользнешь ты плавным взглядом по стене,
     И улыбнешься. Мне ли? Своим мыслям?
     Своим словам ли? Городу ль в окне...

      Когда-нибудь я вспомню обо всем.
     И, вероятно, с странною печалью
     Застынет взгляд пред неохватной далью,
     Простершейся за  памятью. И в нем
     Вдруг оживут слова, поступки, встречи.
     Вдруг вспыхнут как впервые голоса.
     В колодце памяти застыли небеса,
     Здесь каждый миг пережитого вечен...