Когда мы только начинали жить
и мало чем умели дорожить,
их было много, выживших в боях:
с протезами на кожаных ремнях,
с душой и телом в ранах и осколках,
с медалями в коробочках на полках.
Сосед вернулся цел и невредим,
но очень уж суров и нелюдим.
У крёстного оторвана рука –
пустой рукав в кармане пиджака.
Из всех трофеев – гобелен на стенке,
еще осколок где-то у коленки.
– Как бил фашистов? – просишь – расскажи!
Ему все некогда, почти бежит,
хромая и рукой отмахивая такт.
– А как остался жив? – Да как-то так,
то ль бог не выдал, то ль свинья не съела.
– А страшно было? – Да тебе какое дело?
Сорвется в крик. А то во сне: – Ложись!
Или еще: – Санек, держись!
И в продолженье – трехэтажным матом.
Очнувшись, смотрит как-то виновато.
Пойдет покурит да попьет воды.
А дым Отечества, как папиросы дым,
уже тогда въедался в нашу жизнь.
Свидетельство о публикации №120022809299