Рассказы о войне ветерана 300

                В ТЫЛУ ВРАГА
                (записки партизана)

                Повесть.
                Автор Иван Шумилов.

Иван Леонтьевич Шумилов(1919-1981), русский советский писатель-фронтовик,
командир партизанского отряда «Сибиряк» в Белоруссии.

Продолжение 8 повести.
Продолжение 7 http://www.stihi.ru/2020/02/26/1275

                В НАЛИБОКАХ. ПЕРВЫЕ ПОБЕДЫ

  «В Налибокской пуще мы оказались первыми. От жителей узнали, что здесь не раздавалось ещё ни одного партизанского выстрела. В деревнях прочно сидели старосты. В центре пущи, в местечке Налибоки, работал бургомистр, гражданский начальник над всем районом, и охраняла «новый» гитлеровский «порядок» полиция.
На вторую ночь, узнав, что в селе Нивном есть небольшой маслозаводик, мы разрушили его. С тех пор немцы не получали из Нивного масла, а окрестные хутора освободились от молокопоставок. Через два-три дня крестьяне деревни Нестеровичи пожаловались нам, что деревенский староста выслуживается перед немцами, выдаёт людей, преданных Советской власти. Мы арестовали старосту. Весть об его исчезновении быстро разнеслась по окрестным деревням. Многие из старост отказались от своих должностей, и «вакантные» места никто не хотел занимать.
Но эти робкие шаги нас, конечно, не устраивали. Хотелось настоящих боевых действий.

  Как-то мы подошли к озеру Кромань. Здесь стояло несколько хуторов. В беседе кроманцы сообщили, что комендант налибокской полиции недавно проехал на велосипеде в местечко Щорсы, очевидно, скоро будет возвращаться обратно в Налибоки. Решаем поймать коменданта. По очереди дежурим в засаде у дороги. День, другой... На третий слышим на дороге выстрелы.
– Наконец-то проклятый комендант попался! – говорит на бегу Чужанов.
Добегаем до места засады, встречаем Чубчика и его молодого приятеля Олега.
– Где же комендант? Убили? Утёк?
Чубчик смеётся:
– Мы его и не видали.
– Не шутите, показывайте труп.
– Серьезно – не видели. Не проезжал. Думаете, он дурак? Поедет этой дорогой? Да он давно другим путём вернулся!
– В кого-же стреляли?
– По соснам.
– Зачем? Патроны лишние, что ли?
– Проверяли бой винтовок, – объясняет Чубчик. – Я с пятидесяти метров не мог попасть в толстую сосну. Носишь её за плечом, а коснись дела – толку мало!

  Чубчик немного помолчал и с жаром предложил:
– Ребята, есть у меня предложение: сегодня же разбить Налибоки!
– Ни раньше ни позже, а именно сегодня?
– Именно сегодня. Захватим оружие! Увеличим отряд! Пойдём к Яценко! – Всё более
горячился Чубчик. – Скажем ему: долго ты нас будешь водить по лесу? Не сосны надо считать, а убитых немцев! Веди, скажем, на Налибоки!
Упрёки по адресу Яценко были отчасти справедливы. После неудачи в Старине он проявлял чрезмерную осторожность. Придя к нему, мы сразу заговорили о Налибоках.
– Только сегодня же, сегодня... – настаивал Чубчик.
К вечеру отряд вышел к Налибокам.
– Какое-то безумие, – шагая рядом со мной, тихо говорит недавно пришедший к нам
партизан Яша. – Их больше двадцати человек, а нас восемь. У них пулемёты и гранаты, у нас ржавые винтовки и два пистолета. Что может получиться?
– А ты не так думай, Яша. Ты думай, что в руках храбреца и палка стоит винтовки! Нас же – целое отделение! Мы решительны, злы и будем драться как черти.
Впереди шёл Яценко, сосредоточенный и молчаливый. На лице его появилось выражение
суровой энергии. Сейчас он действительно походит на командира.

  К Налибокам подошли затемно. На отшибе заметили хутор. Заходим. Застаём мать с сыном. Постепенно сводим разговор к численности гарнизона, к размещению постов. Юноша охотно рассказывает всё, что ему известно.
– А можешь ты провести на квартиру бургомистра? – Прямо приступает к делу Яценко.
– Могу. А если бы дали зброю – бить бы их рядом с вами пошёл...
– Но провести надо так, чтобы миновать всякие посты.
– Понимаю, – отвечает юноша.
Мать возражает. У неё единственный сын, и она боится за него.
– Мама, да ведь я только покажу и сразу вернусь, – упрашивает сын.
– Геройский у тебя сын, мамаша, – говорит Яценко старушке. – Гордиться надо таким. Не бойся за него.
– Ну, с богом, – прощается мать, когда мы выходим из хаты.

  Над пущей уже ночь. В Налибоках иногда раздаются одиночные выстрелы – это караульные подбадривают самих себя. Юноша ведёт нас околицей, по-за гумнами.
Идём тихо. В ограду усадьбы бургомистра вошли с огородов. Яценко постучал в дверь сенок:
– Пане вуйт, отчините, важная справа.
Там, в избе, зашептались. Шёпот тревожный, панический. На пороге стоял сам бургомистр, весь в белом: не успел одеться.
– Руки вверх! – тихо скомандовал ему Яценко.
Несколько секунд толстяк не двигается с места.
Яценко приказал ему одеться. Входим в дом.
Жена и дочь бургомистра догадались, кто мы, – плачут. Женщина порывается целовать
сапоги Яценко. Он отстраняет её.
– Если хозяин благополучно доведёт нас до комендатуры – оставим его в живых, –
говорит он. – Слово партизана! (Кстати, мы его выполнили.) – Ты подведёшь нас к зданию комендатуры с тылу, – тихо даёт задание бургомистру капитан, когда мы вышли из дому.

  Снова идём околицей. Впереди – гитлеровское районное начальство, исполняющее на сей раз обязанности партизанского проводника.
– Не вздумай бежать, – предупреждает Яша, показывая ему пистолет.
Но до побега ли толстому, испуганному, тяжело дышащему бургомистру! Он едва
переставляет ноги. Когда подошли к комендатуре, «проводник» остановился и таинственно зашептал:
– Теперь надо идти тихо, чтобы шагов не слышно было.
Подходим к зданию вплотную. Никто нас не окликает. Где-то невдалеке ходит часовой. Во двор смотрят два ярко освещённых окна.
– Сейчас бы по гранатке в каждое, – шепчет Яша, – потом ворваться...
Но гранат нет.
– Ваня, – шепчет мне Яценко, – ты пойдёшь в комендатуру.
– Есть.
– И ты, Володя, – приказывает капитан Чужанову.
– Есть.
– Остальным окружить дом!

  Мы шагнули вперёд, подталкивая вконец перетрусившего бургомистра. Поднялись на
крыльцо, вошли в пустую комнату. На правой стене висит огромный портрет Гитлера. Налево – зеркало. Осмотрелись и увидели дверь во вторую комнату. Попробовали тихонько открыть её – не поддаётся: закрыта на крючок изнутри. Знаками показываем бургомистру, чтобы он постучал в дверь и попросил разрешения войти. Он повинуется. В ответ на стук доносятся приглушенные голоса. Бургомистр называет свою фамилию, говорит ещё что-то на польском языке. Вскоре брякнул крючок, и дверь отворилась. Следом за бургомистром в комнату входим мы с винтовками наперевес. За столом два гитлеровца – в полной форме. Один из них держит трубку телефона.
– Ни с места! Хэнде хох!
Гитлеровцы словно пристыли к стульям. Не встают и рук не поднимают. Я беру со стола карабин, отставляю его к стенке, потом толкаю в грудь гитлеровца стволом своей винтовки. Он нехотя встаёт, вяло поднимает руки. А в комнату уже входит Яценко. Быстро срывает с того, который у телефона, личное оружие вместе с ремнями, рвёт провода. Наган отдаёт Чужанову.
– Что там? – сурово бросает Яценко бургомистру, показывая на следующую дверь.
– Склад.

  Оставив меня стеречь гитлеровцев, Яценко с Чужановым уходят в склад. Через минуту возвращаются с винтовками.
– Там муки несколько мешков. А ну-ка, за мукой! – приказывает Яценко бургомистру и арестованным. – Сопровождай их, Володя!
Яценко посылает меня на улицу сторожить вход. Выхожу на освещённое крыльцо. В
местечке тишина. Иногда хлопнет выстрел, залает собака. Вражеские караулы не подозревают, что в комендатуре орудуют партизаны. Из-за угла показывается Чубчик, спрашивает:
– Ну что там, скоро? Поймали кого?
– Скоро, скоро. А поймали только двоих.
Чубчик ворчит на Яценко:
– Ведь просился первым войти в дом. Не разрешил. Это за мою прямоту...
Он снова скрывается за углом: нельзя оставлять свой пост.

  По улице движется человек. Приближается ко мне. За плечом у него винтовка. Зову: «Ходи сюда!» Вот он подходит ко мне вплотную, и я хватаюсь за его оружие. — Отдай! Через несколько секунд винтовка оказывается в моих руках, а сам караульный предстаёт перед капитаном Яценко.
– Бог троицу любит, – смеётся Чужанов.
А пленный ещё не может понять, что с ним произошло.
– Я часовой, – серьёзно заявляет он, – полицейский.
– Сами видим, что за птица, – обрывает его Яценко.
К капитану подходит Чужанов. Он вертит в руке наган и просит:
– Товарищ командир, разрешите опробовать трофейное оружие...
Пленные вздрагивают. На подводы, дежурившие у пожарки (что неподалеку от комендатуры), погружены трофеи – четырнадцать винтовок, ручной пулемёт, ящик патронов, несколько мешков крупчатки,
шапирограф. Но мы ещё не уезжаем: в двух или трёх домах ищем коменданта полиции, но ищем безуспешно. И на этот раз он ускользнул.

  Наконец мы трогаемся. Едем через всё местечко на рысях. В окнах кое-где показываются удивлённые лица. За Налибоками Чубчик как-то особенно торжественно восклицает:
– Вот бы дать салют в честь первой нашей победы!
Мы останавливаемся, сходим с повозок и даём внушительный залп.
На другой день в Налибоки нахлынули каратели и устроили на нас облаву. Появились они и на озере Кромань, на «наших» хуторах. Но мы успели уйти в лес. А найти маленькую партизанскую группу в таком огромном лесном массиве, как Налибокская пуща, – дело почти невозможное... Постреляв, враги уехали.
После облавы капитан Яценко направил меня с двумя товарищами в Мирский район. Там у нас оставалось много спрятанных патронов, надо было их принести в отряд.

  Вернувшись в пущу через десяток дней, мы нашли своих на хуторе Трасянка. В группу за это время прибыло около десяти новых бойцов. Провели новую боевую вылазку. Прибавился ещё один пулемёт – танковый, то есть с танка. Нам, понятно, очень обрадовались. Чужанов потчевал мясом дикого кабана, только что им убитого, а капитан наливал в маленький стаканчик трофейного спирту.
– Где же Чубчик и Алании? – поинтересовался я.
– Пятый день в отлучке, ищут десантников.
– Каких?
– На хутор к Михасю приходила группа неизвестных. Михась предположил, что это
советские десантники. Чубчик, ясно, загорелся и сразу начал проситься на поиски. Теперь он не вернётся, пока не узнает всё досконально.
– Может быть, это немецкие провокаторы?
– Возможно.

  В этот самый момент в дверях показались Чубчик и Алании. Легки на помине!
– Да здравствуют советские десантники! – крикнул Чубчик прямо с порога. – Москва
живёт!
– Что, нашли? Связались? – наперебой спрашиваем его.
– Что за вопрос! Конечно!
Качнув следопытов, принялись расспрашивать их о подробностях.
– Ну что рассказывать? Ребята свои, родные, советские...
– А есть у них радио? – интересуется Яша.
– Да разве без радио может быть десант? Эх ты, вояка. Я уже слушал Москву. Назавтра договорились с ними о встрече. Сами увидите!
Увидеть людей, только что прилетевших с Большой земли, разве это не радость?»

   Продолжение повести в следующей публикации.