Б Е С Ы

Хотелось мне понять, что значит Муза –
от Бога образ этот или нет?
Иль Дьявол мне в ночи нашептывает слово?
Иль приоткрыл завесу потусторонний свет?

Я православный человек – так значит всё от Бога,
коль Муза так красиво говорит!
Священник же твердит, что шепчут это слово
лишь бесы, чтоб в ловушку заманить.

Так получается, что все поэты – бесы?!
Простые люди так не могут написать?
Но я пишу уже сама, причём тут бесы?
И почему вы думаете, что мне так не писать?

Красивые стихи – они всегда от Бога,
ведь Дьявол красоту не может создавать,
и бесы петь не могут, по-любому,
вам нечего на это здесь сказать.

Я верю в Бога и в его заветы,
я верю в Слово, что дает нам Бог,
я вижу с Богом всей Земли предметы,
переложить смогу на рифму много строк.

Мне хочется услышать от кого-то,
кто тоже пишет по веленью снов –
скажите я одна такая, или где–то
живёт плеяда поэтичных снов?

Откликнитесь, о люди, я раздета,
я скинула одежду из оков,
и я пишу умом, и снов уж нету,
и для поэзии уже не нужно снов!

Быть может, чтоб понять всё это
мне нужно перейти чрез этот ров –
непонимание людское, что с приветом
показывает пальцем у висков.

По-вашему и Пушкин был с приветом?
По-вашему и Лермонтов – чудак?
По-вашему поэтам сон не ведом?
Они творили, но совсем не так?

И Пушкина гнобили очень много,
и в ссылку высылали на Кавказ,
и чтоб понять поэзию потомкам
пришлось перечитать его не раз.

Быть может, слишком я самоуправна
быть может, пожалею сотни раз,
но только я писать не перестану,
не уговаривайте чрез церковный сказ.

Я с Богом выросла,
по жизни с ним иду я,
он помогал мне много–много раз,
я так скажу – Бог не оставит силу,
которую тебе он преподнёс.
И он соломинку подаст,
чтоб только скинул,
ты этот груз и с Ним ушел,
как в первый раз.
 
Я расскажу про бесов вам,
на собственном примере преподам,
как их старания нам не заметны,
как их шептания нам не приметны.

Они всю жизнь то тут, то там
нашёптывают тихо по ушам,
и уши слышат, но думаешь ты сам,
и делаешь ты в радость тем врагам.

Но когда ты, размыслив по душам,
и сам себе вдруг обвинение воздав,
приходишь к мысли, что неправда, друг –
они уж рядом тут как тут.

Однажды я, весенним ярким днём
вдруг поняла, как плохо мы живём,
и что живём мы с Богом не в ладах,
и божьи заповеди не соблюдаем даже в снах.

Решение пришло на редкость быстро,
и ангел, что не дремлет на плече,
шепнул, что будете вы квиты,
когда не будете вы изменять себе.

Я приняла решение, что отныне
я буду заповедь блюсти,
чтоб не случилось – но теперь по жизни
мне только с Богом по пути.

И стало вдруг легко и всё понятно,
и жизнь вдруг завертелась в колесе,
и мир казался вовсе необъятным,
и стало жить, как будто налегке.

И вышла я на улицу, опрятно
я выглядела в платье голубом,
и шла по улице я без оглядки,
и думала о чём-то о своём.

Я шла по улице и поровнялась незаметно
с каким-то дряхлым стариком –
рубашка в клеточку, вид очень неопрятный,
волосья липкие, но я шла прямиком.

Почти, что к площади я вышла, как внезапно
почувствовала свист я за плечом,
как будто всеми лёгкими отвратно
он воздух набирал в себя и вдруг – плевок!

Он плюнул на меня, что было мочи,
и во весь голос тот старик вдруг заорал,
темно вдруг стало, словно ночью,
и поняла я – дьявол в нём восстал!

Кричал он самым страшным криком
и матом поливал, что было сил,
я отошла спокойно и внезапно
старик страшнейшим голосом заголосил:

«Ты думаешь, ты победила?!
Ты думаешь, закрыла дверь?!
Я всё равно тебя достану!!!
Ты всё равно будешь моей!»

А люди с площади бежали,
не понимая, что стряслось,
лишь только я всё поняла мгновенно,
и в голове вдруг пронеслось:

«Ты только в те глаза не посмотри,
иди спокойно, он беЗсилен без ночи».
Его, спокойно обогнув со стороны,
ушла я вдаль – хоть целый день кричи!

Конечно, тот плевок меня достал,
меня трясло, как будто мир восстал,
но муж за плечи приобнял,
святой водой умыл, поцеловал.
Всё прекратилось вмиг и всё то зло
ушло в небытиё и пылью поросло.

С тех пор я знаю – Бог везде со мной,
Ангел-хранитель рядом, неземной,
теперь спокойна я, и мой покой
он охраняет – Ангел мой святой.