V Очерки Московской Руси

   Дьяк.

Капает воск сальной свечи,
Со стола на пол тень бороды.
Полки с бумагой во всю ширину,
А раскатать – так на пол версты.
Грамоты, жалобы, стоны вдовы,
На вот, читай, читай-ка сюды!
«Батюшка мой, помоги, защити!
Мужа побило у засечной черты.
Деток семерочка голодных ртов.
Что делать не знаю, молю, пособи!»
«..Снова литва все сожгла до Оки.
Сто пять деревень, монастыри..»
«..Надобно вычислить скоко с казны
Дать погорельцам с засечной черты».
Что, надоело? А роспись писать?
Две тысячи сабель в полки рассчитать.
Тяжелые пальцы легли на бумаги,
За свечкой в углу Спас и лампада.
Клонится, клонится к перу голова.
Опять догорает на блюдце свеча.


   Служилые татары.

Поднимается трава
   за копытами коня.
В небе синем копий лес,
  листья желтых, алых лент..

Из-под шапок меховых
  чернь веселых глаз степных.
Там и тут стальной шишак,
Да витые стремена.

Войлочные куяки,
Острый блеск закреп стальных,
Там и тут плывущий круг,
Или полоса кольчуг.

В стременах сафьян блестит.
Челки черные коней,
Разноцветные ручьи
Сбруи с волнами искры.

Из чащобы куяков,
Шапок, глаз, румяных скул
Выступает богатырь
С яркой саблей на боку.

Поднимает вбок кулак.
Все тихонечко стоят.
Помахал туда-сюда –
Копья сыплют в два крыла.


   У огня.

Разгорается огонь,
В треске скачут и кружатся
Рыже-красные конИ,
А то птицы ярко-красны.

Тесным кругом у огня
Братаны сидят бочками,
Скулы рыжие, глаза
С искоркой степной, удалой.

Между дубом и огнем
Бродят кони с долгой гривой,
У огня шел разговор
О последних самых сшибках.

Если бы, - один сказал,-
Там стрельцы не прозевали,
То тогды бы мы их всех
У сторожи посекали.

Нет,- сказал другой,-
Стрельцы не причем,
Это казаки, порох у них отсырел,
Отсиделись за стенами.

Нет, причем здесь казаки?
Эти правильно сыдали!
Виноваты пушкари,
В наших, чуды, постреляли!
 
Не согласен с ним другой,
Загалдел глазастый круг,
Только все согласно в ряд
Слегка тюкают Москву.

Наконец запели песню,
О раздольях и степях,
Пел один, другой подхватит,
Третий дремлет на локтях.

А потом опять пошли
Говорить, о польских саблях.
В заключении малек
О лошадках и о бабах.

Чудно млеются угли,
Сверху россыпями звезды.
Жар приятный, улеглись
Друг о друга и о седла.


   Полки нового строя.

На высоком тереме,
На высоких на лесах
Царь с боярами сидел,
Ажно два уже часа.

Перед ним по полю в пыли
Ладным строем в три ряда
В латах немицких бродили
Новым строем солдата.

То построятся в четыре,
Ощетинившись, угла,
То по пять с пустой середкой,
То по семь или по два.

Рядом бродит их полковник,
Из датчанской стороны.
Шляпы скачет треугольник
Да раздутые порты.

Шпагой как иглой махнет,
Каркнет что-то на своем.
Замирает строй салдатов,
Барабанный слышен гром.

Ладно, хорошо идут,-
Произнес довольный Царь.
И бояре закивали,
Лишь один из них смолчал.

А чего же ты молчишь?-
Понахмурился вдруг Царь.-
Что молчишь, такой-сякой,
Ну-ка быстро отвечай!

Поклонившись до земли,
Отвечал ему вельможа:
За такие-то деньгИ
Каждый хлоп наш энто сможет.

Засмеялся Государь,
Засмеялися леса.
Вновь шагают и гуляют
Ладным строем солдата.

Лишь стрельцы внизу стоят,
Понахмуренно глядят,
Ярко на секирах страшных
Лучи солнышка горят.


   Рассказ посольского дьяка.

Мне, видать, Господь послал
Новое спытанье.
Не простое-то оно,
Ох, не заскучать бы!

Кабы не было на всё
Святой Воли Спаса,
Мы давно бы уж с земли
Все исчезли разом.

Поклонился я Царю,
Помолил Миколу,
И плыву теперь в ладье
В дальнюю-то сторну.

Миновали мы последню
На Москве заставу,
Миновали и плывем
В Персиянски страны.

Много похлебали мы
По дороге соли.
Тут не верят, там грозят,
Все одни разбои.

И не раз сидели мы
В пограничных вежах.
Голод, жажда, арапы,
Огненное небо.

Тут ведь люди все другие,
Крики на базарах.
Всюду башенки такие,
С лунными серпами.

Во дворце нас принимают
Как друзей хороших,
Только чтой-то не того,
Сбрякнул визиречек!

Чтобы я, посол Царя
Православной страны!
Лбом стучался о ковры
Перед бусурманом!

Ничего, поладили,
Шах такой веселый,
Угощал нас паштилой,
Чем-то еще добрым.

Сговорились торговать,
В Астрахани строить
Новый двор для персиян,
Ширше, попросторней.

Погуляли мы два дня
По ихним базарам,
Персы люди ничего,
Тоже и арабы.

Жаль что вера их не та,
Нету на них Духа,
Ажно верили б в Христа,
Вот бы были люди!

Провожает нас визирь,
Человек ученый,
Что-то вроде звездочет,
С аленькой бородкой.

Соболей мы надарили
Все которы стались.
А сердечко все домой
Тянет, шибко тянет!

Как увидели мы град
Астраханский в мори,
Стали все скакать, плясать,
Ако скоморохи!

А как увидал Москву,
Слез из оч потоки!
Мы живы все, здоровы,
Слава Тебе, Боже!


   Песнь иноземного гостя.
   (XVIв.)

Много я за жизнь свою,
Сам я из Саксони,
Много видел на веку
Разного такого.

Был я в Турции, гостил
У паши с визирем.
Север весь исколесил
Скандинав унылый.

А теперь меня послал
Наш король с бумагой
Во Москву, что где-то там,
В Индии с Китаем!

Как приехал, не пойму!
Что за люди это?
Я таких бородачей
Раньше и не ведал!

Все радушны и просты,
С интересом смотрят,
Но не так, как в Риме, нет,
Проще и не злобно.

Церквей здесь так много, что
Даже и не знаешь,
Веруют тут что ли все,
Или чего ради?

Но не это, нет, пленило
Мое сердце – девы!
Девы чудной красоты!
Девушки и жёны!

Стыд в очах, и красота,
Нет белил французских!
Не кривляяся идут,
Словно в пруду утки.

Как ресницы упадут,
Вспыхнет и румянец,
Губы алые сомкнут,
Бедный иностранец!

И идет, аки плывет,
Ох, я повторяю!
Целомудрены, просты,
Что там, прямо святы!

Ни турчанок огнь в очах,
И ни флирт француженок,
Нет, стыдлива красота,
Русская жемчужина!


   Песня пьяных пограничников.

Мы приехали с браты,
Вот такой войны-войны!
Начудим сейчас у вас,
В Епифани-то за час!

А ны что, мы ничего!
Сотней лезем к вам на двор!
Почему визжат девчаты?
От чего с жердею бабы!

Абы, как там, мы сейчас!
Чуть в колодец не упал!
Все десятники ревут,
Бабы гонют, больно бьют!

Почему мы не могем?!
Погулять-то казаком!
Я – девчонку целовать.
А она давай визжать!

Убегаем мы браты!
От такой воны-войны!
А за нами шпарют бабы
С кочергами и ухватом.

Мы хотим чудить-гулять!
А нас хочуть унимать!
С бабьем войском не моги!
Тута тьфу и крымчики.



Дым горячий, хлещет веник
Огнь по розовой спине!
Аз все лето прогутарил
С литвинами на Двине!

А теперь как грязь потекла
Прям на липовы полы!
Да как вша из влас побегла,
Ак литовские полки!

Больше, больше, не жалей
Ты, слабак, своих локтей!
Хорошо, еще чуть-чуть
Сама кожа вон сойдет!

Мы выскакиваем в паре,
Мы горим, горим, горим!
И под хохоты и вопли
Прямо в речушку летим!


   Утро.

До зари постучал
В сердце лучик простой.
Он поднялся тихонько
Над душистой волной.

А она через сон
Не пускает его,
А она ведь и так
Прождала чуть не год.

Нежно пальцы ее
От своих отцепил.
Да на ушко шепнул,
Одеялом накрыл.

Вышел в сени, там лед,
Двор плывет в серебре,
Как чудесно босым
Семенить по росе.

От плеча до локтя
Ветвью розовый шрам.
Зыбь росы на щеке
И широких плечах.

Луч зари над рекой,
Волны света встают,
Освещается вмиг
В чудных яхонтах луг.

Большой веник цветов
У него на плече,
А она уж стоит
На переном крыльце.


   Жница.

Терпкий запах травы,
        на челе мал блестят
Пара капель, бегут
        по щеке и летят.

Сочный хлест золотого
               на солнце серпа,
Мягко падает рожь
               в золотые снопа.

На очах в уголках
           слезки от едкой ржи,
Хлебный жук полетел
           и растаял вдали.

А вокруг все журчит!
            звучный синий шатер
Над березой парит
   с млечным лунным серпом.

Отдышалась, рукав
                по челу промахал.
Васильков нарвала
                для нарядна венка.

О березу рукав,
            а щекою – к коре.
В васильковых глазах
             даль рязанских полей.



По-над долом плывут облаков острова.
Путник встал на горе, в тени ив и ракит.
Купол церкви сияет вдалеке как роса.
Где-то жницы поют, серебрятся серпы,

Тени облак седых как бы встали, простор
Полон нитей воздушных, вьются, очень парит.
А над ивой в глуби синевы пташек хор,
Переливчатый, радостный, словно ручьи.


   Степь.

Он пришпорил коня,
Прошел балку в тени,
Полетел на простор
В голубую полынь!

Как стучится в груди,
Словно птица летит,
Гонит вдаль, за черту
Желто-синей земли!

Где-то моря простор,
Где-то чаща лесов,
А здесь море степей,
Тополей и стогов.

У плетня, ох, сидит
На скамье под лозой
Молодая с дитем,
Как счастливы они!

Ладный хор всех цветов,
В вышине тает быль,
Ум за разум зашел!
От такой широты.

Конь летит как стрела,
Он смеется, простор
В сердце с силой стучит
Желто-синим крылом.



Улюлюканье парит
Над хмельною степью.
Белый конь орлом летит
В синем поднебесьи!

А она прикрыла очи,
Сильно льнет к его груди,
Милый, так не надо быстро,
Милый, мАнько погоди..

Он не слушает ее,
Пятками босыми
Пободает скакуна,
И смеется сине.

А она, совсем прильнув,
Обхватив рукою,
Слушает как бьется стук,
Сильный и просторный.


........................



Руки как у медведя,
Пальцы что железо,
Взяли досочку на вес,
Липовую, свежую.

Как пошел топор чудить
В неуклюжих пальцах,
Только в лапти пыль летит,
Ласточки резвятся.

Из доски вдруг по волнам
Утка и кораблик,
А в самих волнах киты,
Чуды с плавниками!

Так-так-так! Фух да тук-тук!
Ай, вокруг оконца
Целый мир из сказки вдруг
Вьется и смеется!

На волнах гуси, утки,
Все купецкие ладьи,
Сверху в звездах петушки,
Солнца, месяц и цветы!


   Охота.

Копыто чмокнуло ледок,
Охряной межи полоса.
И тает серенький снежок
На челке черной у коня.
Пружина белая летит
С пятном медвяным на хребте,
А заяц крупный в лес глядит
И увеличивает бег.
Охотник молод и красив,
Играет смолью борода,
Из глаз горящих и степных
Метнулась искрою слеза..


   В поле.

Осенние предзимние
Пространства поля дальнего.
Как каша ржаво-рыжая;
Во все концы бескрайняя.
А вдоль проселка мокрыми
Несутся табунами, хэй!
Березняки убогие,
Дубравки очень махоньки.
И вот за ними длинные
Лежат и вдаль теряются
Поля, поля предзимние.
Осенние, бескрайние.
Порой не ясно, поле ли?
А может пруд и заводи?
Да.. нет.. ах, прям на озере
Пасутся кони статные.


   Домой.

Литое стремя, сапожок
Из толстой кожи на меху
Чуток боднул поджарый бок
Разгоряченному коню.
Охота дивно удалась,
Скорей домой есть пироги!
За крупом тощая пурга
Чеканно серебрит следы.
Вот нынче грудень задался!
За морем грязи огонек.
Вечерня за дубравой мгла,
Да в хатке курится дымок.


.............................



   Встреч солнца.

   1

Как по Дону по реке, плесам и затонам
Буйный молодец ходил, ох, гулял он много.
Вместе с ним гуляла вся голутва донская,
Бедная, раздетая: с саблей да пищалью.

Погуляли они так, что стрельцы на стругах
Потянулись по реке унимать братуху.
Вся сарынь, вскачивши в кичку, на побег побегла,
Все туды, в далекий град, в строгановы дебри!

А в то время, как царил на Москве Царь грозный
Во Сибири, в городе, хан сибирский ерзал,
Он, сказнив посла Москвы, делал все набеги
На деревни с солеварней Строгановых этих.

Это были люди все, Строгановых имя,
Вот такие, брат, плеча! очень уж крутые!
И к ним казачки с Дону, с атаманом вбегли.
Атаманом Ермаком, столоваться сели.

Снарядились на войну, двинулись на стругах
Все по Каме, по реке, усмирять поруху.
Строгановы много им нагрузили в струги,
Пули, порох, топоры, копья да кольчуги!

Стали биться казаки, бухаться с пищалей!
А татары облегли, вот от сих – до края!
А сибирские народы, племена чудные
Не хотят быть под татаром, очень уж не мирно!

Удалой казак Ермак, булава пудовая,
Разгромил Кучума рать, занял Сибирь город!
Очень рады были все племена чудные,
Натащили соболей, весь острог набили!

Полетела на Москву ко Царю ватага:
Всей Сибирью кланимся, Царь наш, вот, мехами.
Потекли меха собольи, чернобурыя лисы,
Вот такие вот оладья, вот такие пироги!

   2

От Устюга города, ВеликОго, ого-го!
Уходили мы в поход, с казаками, на Восток!
Плыли мы на стругах, плыли мы на бревнах,
Плыли на челдонках, и еще на чем-то.

А вокруг дремучая чаща, ели, камни,
Горы да медведи, бродят и рыкают.
Тут такие мехи, тут такие зори!
Прямо и не знаешь, а прямо и не вспомнишь!

С инородцами втроем пировали за пеньком,
У них чумы-юрты, да из коры струги.
Одеваются в меха, унты носят – сапоги,
А у нас опять цинга, зубы скачут в рукавы.

По пятам все воеводы, все стрельцы да солдата!
Мы от них по Оби ходкой все встреч солнца, за леса!
Как приплыли на Елену, вот так речка – так река.
Тамо встретили якут, вот так люди, это да!

Воевода их, царек, перед нами начудил!
Он-то шкуру разостлал и сказал: сюды смотри.
Боле этой шкуры аз не отмерю вам земли,
Вот как хочешь понимай, прямо грамоту пиши.

Воевода наш, гора! саблю вынул из ножон,
Улыбнулся, чирк по шкуре, да кусок так, небольшой.
Нам,- сказал наш воевода,- боле не нужно земли.
Так, у речки, и решили, а якуты – хороши!

Но не то, браток, катайцы, богдыханцы, ой-ой-ой!
То на нас они, ругаясь, шли огромною войной.
Переходят-то рекУ их войска, река – встает.
Выйдут на берег-то к нам – а река опять в уход.

Бились с богдыханом славно, отсиделись в чесноке.
Ничего они нам сделать не смогли, все в камыше.
Мы острог срубили славный, еще дальше есть земля,
За морем, так, рогом гнется, а там новая заря!..


   Зарисовка дальневосточного воина.

На коняжке черно-бурой,
          уперев каблук под бок,
Скачет всадник белокурый,
          с белой тощей бородой.

Синеглазый и веселый,
   запихнув под луку плеть,
Что-то вертит на ладонях,
              и нашептывает песнь.

Позади калчан упругий
          с костяной накладкой, там
Перьев пачка бело-серых,
                лука рог и тетива.

Ножны сабли небольшой
           с рукоятью под ладонь,
Кожух брони в мелких стежках,
             на груди стальной кружок.

Шапка сьехала к затылку,
        локон кудрей на глаза,
Сдунул, грянул шибко песню,
            за спиной качает кладь.

В клади свернута дубленка,
                там огиво, тетива
Запасная, и сестренке
                плат, расшитый в небеса.


..............................................



   Татарская девушка.

Две косы черны как смоль,
Влево, вправо две стрелы,
А из глаз лучится степь:
Синь и золото, полынь.

Бела, словно снег, улыбка,
Ямки ласковые щек.
Скулы – словно две кобылки,
Подбородок-горбунок.










   Примечание.

   "Жница". По одноименной картине К.А. Васильева.