Крео гл. 9-12

9 Кася


При рождении Касю назвали необычным для простонародных ушей именем Ася.

Это имя смущало Асю уже с детских лет, а с какого-то времени стало ассоциироваться в её сознании с фильмом «История Аси Клячиной – хромоножки». Собственно картину, Ася и не видела, но образ «хромоножки» сразу показался ей убогим и отвратительным. В пубертатный период эти ассоциации стали причинять ей реальные душевные мучения. Пока не пришла в голову идея заменить имя, полученное от так и непонятых ею родителей, на загадочно звучащее имя Кася, почерпнутое в каком-то польском телесериале.

Родители Аси-Каси были потомственными алкоголиками. Детство вспоминалось ей непрерывным звоном посуды, грохотом передвигаемой или падающей мебели и визгливыми и грубыми голосами. В атмосфере, насыщенной запахами табака и сивушных масел, бродили казавшиеся гигантскими фигуры взрослых, среди которых Кася с трудом могла идентифицировать своих родителей. И все же это было детство – волнующая пора узнавания окружающего мира.

Перед самым рождением дочери, отец по пьянке заснул в сугробе, где и замёрз насмерть. А через три года её мать была лишена материнских прав по причине запойного алкоголизма и обилия случайных сожителей. Так девочка оказалась в подмосковном детдоме.

Окружающих удивляли её несоразмерно большие глаза и крупный выразительный рот – «глазастик», «лупоглазик» и прочие простонародные определения подходили ей, как нельзя более. Но в то же время внешние отличия делали её предметом усиленного внимания со стороны других детдомовцев, причём почти всех возрастов. Несмотря на юные годы, грубоватые манеры и угловатость, что-то неуловимое придавало ей недетское очарование и привлекательность.

Ася переименовала себя в Касю лет в двенадцать, и какое-то время ей приходилось жёстко отстаивать новое имя – иногда было достаточного пристального, немигающего взгляда васильковых глаз, но более эффективным доказательством служили Касины кулаки, коленки и локти. При этом, переход от внезапного молчания и пристальных «гляделок» к кровавому поединку происходил столь неожиданно, что желающих оспаривать новое имя «Кася» находилось всё меньше. Тем более, что как к собственной боли, так и к боли других Кася относилась равнодушно.

«Повышенный болевой порог», – наверное сказал бы по этому поводу физиолог. На деле же, природная жизнерадостность Каси, переросшая в сиротской среде в незаурядную выживаемость, помогала ей не драматизировать ментальные и физические переживания.
«Я – чётко за позитив!» – говаривала Кася, и это были не просто слова.

К восемнадцати годам, и практически к моменту расставания со ставшим родным детским домом № 331, из цаплеобразного подростка Кася преобразилась в девушку с тревожащей и привлекательной внешностью. Черты лица нельзя было назвать абсолютно правильными, скорее они были даже слегка ассиметричны и несоразмерны.

Однако сочетание тонкой грациозной фигуры с рыжеватой копной волос, ярким выразительным ртом и необычно большими бирюзового цвета глазами останавливало взгляды не только мужчин, но и женщин. А привычка смотреть собеседнику, не мигая, прямо в глаза завораживала. От прошлого остались только несколько небольших шрамов на правильной формы голове – память о жестоких детдомовских драках. Но чтобы их увидеть, пришлось бы остричь Касину голову «налысо».


10 Столкновение


Крео следил как ускоренно меняется окружающая местность.

Свечение звезды – центра данной планетарной системы – сместилось за горизонт и уступило место искусственному освещению. Но эти перемены никак не отразились на зрительных возможностях Крео, который мог воспринимать окружающее одновременно в различных волновых режимах и диапазонах, произвольно меняя их или сочетая.

Осмотревшись, Крео отметил, что костюм всё же отличает его от окружающих. И хотя Крео был мало чувствителен к изменениям окружающей среды, он понял, что погодные условия требуют использования дополнительных предметов одежды. Прохожие, поверх обычной одежды, были одеты в довольно однотипные накидки неярких цветов.

Крео подошёл к нескольким отдельно стоящим деревьям и, обнаружив под ними холмик прошлогодних веток и листвы, мгновенно материализовал прямо на своих плечах похожую накидку коричнево-зеленоватой расцветки. Необходимая энергия была взята из разветвлённой электрической системы города – городское освещение, рекламные стенды и витрины внезапно погасли, погрузив Чистые пруды на долю секунды в кромешную тьму, и тут же зажглись вновь.

Наступает ночь, понял Крео – время дня, когда, оборотом Терры вокруг своей оси, светило отправляется за горизонт, а жители впадают в оцепенение, чтобы дать отдых своему телу и мозгу. Один такой оцепеневший обнаружился неподалёку, на городской скамье. Он полулежал на нескольких слоях бумаги с печатным текстом, сжимая в руке бутылку с какой-то жидкостью.

Заинтересовавшись, Крео просканировал мозг спящего и с удивлением убедился, что тот усиленно воспроизводит картинки собственной жизни – Крео увидел оцепеневшего более молодым, сидящим за столом рядом с особью женского пола и двумя детьми. Картина была вполне благополучной, и в подтверждение Крео увидел, как лицо спящего осветила улыбка.

По улицам с озабоченным видом сновали прохожие, витрины освещали их лица и следы на мокрых тротуарах. Внезапно, внимание Крео привлекла хрупкая женская особь, застывшая у одной из витрин. Она излучала крайнюю степень удовлетворения и безмятежности. «Счастье»? – подумал Крео и, подойдя ближе, буквально погрузился в бездонные васильковые глаза, мерцавшие из-под темных бровей и волнистой копны спутанных рыжеватых волос.

Чуть поодаль слегка раскачивались две мужские фигуры.

– Чел, двигай сюда. Колеса или трава? –

– Не интересуюсь, – не задумываюсь ответил Крео.

– Зато, я интересуюсь откуда ты здесь нарисовался, такой резвый, – послышалось в ответ. И тут же сжатая в кулак рука быстро пролетела по тому месту, где только-что находилась голова Крео. Неудавшийся собеседник качнулся, чуть было не упал, но продолжал наносить удары один за другим.

Периодически дематериализуясь, Крео тут же появлялся вновь, не вступая, однако, в физическую конфронтацию. Существенное физическое воздействие на материальный мир считалось неприемлемым и было строжайше табуировано. Ментор Михаил подробно объяснял так называемый «эффект бабочки», когда казалось бы незначительные физические изменения в одной точке пространственно-временного континуума могли вызывали коренные, а подчас и катастрофические последствия в другой его точке.

К «драке» подключился и второй мужчина, также целенаправленно и безрезультатно размахивая кулаками. Некоторое время Крео разводил противников по различным энергетическим осям и кривым. Пока мужчины не столкнулись и не сцепились в схватке. Очнувшись, они перешли к обмену ругательствами и взаимными обвинениями.

«Кул!» – услышал Крео и, повернувшись, вновь утонул в синем, светившем ему из-под темных бровей. Он почувствовал, как женщина, а скорее девушка, зацепила руку за его локоть, направляя в сторону многочисленных деревьев и стоящих под ними скамеек.

Сзади раздался металлический скрежет и Крео увидел транспортный механизм, которыми активно пользовались жители Терры. «Автомобиль», как мысленно назвал его Крео, резко и с некоторым заносом остановился рядом. Из кабины вразвалку выбирались четверо мужчин в одинаковой одежде, излучающие странную смесь агрессии, власти и страха.

«Силовые структуры» – услышал сам себя Крео.

«Эй, нарики. Стоять – я сказал», – послышался сиплый голос. Крео благоразумно не стал ждать продолжения и быстро направил четвёрку по разным энергетическим векторам. Электрическое освещение часто замигало, на одном из столбов со звоном и шипением лопнула лампа, на стоящих неподалеку автомобилях запульсировали сигнальные сирены.

«Кул» – услышал Крео, снова погружаясь в бездонную синеву Касиных глаз. С удивлением он увидел что-то сферически белое, между ярких губ спутницы. Внезапно с лёгким хлопком сфера лопнула и на Крео пахнуло дурманящим синтетическим ароматом.

Некоторое время он бездумно шагал, направляемый рукой, уцепившей его локоть. «А ты – крутой. Значит – в клуб», утвердительно произнесла девушка и показала в сторону толпы у входа с разноцветной неоновой надписью «Прецедент». Из здания по улице неслись пульсирующие звуки ультранизкого частотного диапазона, сплетающиеся в странный навязчивый ритм.
 
«Воздействие на биоритмы» – отметил про себя Крео.

Внезапно он ощутил отрезвляющий энергетический импульс Системы. Процесс исполнения Акций всегда был связан с непредвиденным и неизвестными воздействиями. Поэтому Система отслеживала изменения энергетического фона своих Посланцев и в нужный момент излучала корректирующий импульс.

Разумеется, феномен сна был Крео несвойственен и известен лишь теоретически. Тем не менее, он ощутил себя, будто пробудившимся от сонного дурмана – выплывшим из густо-синего омута, продолжавшего манить его в неведомую глубину. Крео впервые испытывал такое состояние. Оно было одновременно влекущим и тревожным. И он не мог понять, что же в этой комбинации было основным. Постепенно, сознание прояснялось. Ранее Крео и представить себе не мог, что сознание может быть «неясным», «затуманенным».

«Век живи, век учись» – воспроизвёл Крео еще одну максиму Терры.

И уже чётко осознавая цели предстоящей Акции, дематериализовался. Хотя де-материализация происходила мгновенно, случайный наблюдатель мог увидеть на месте исчезнувшего Крео его светящийся контур с двумя энергетическими следами, напоминающими крылья огромной птицы. Не веря сам себе, уже дематериализовавшийся Крео явственно услышал так и не понятое им выражение «кул», ощутил влекущий синтетический аромат и на миг погрузился в темно-синий океан, искрящий из-под темных бровей.


11 И снова Три К


Встреча и превращение Трёх К в примитивно организованную преступную группировку были предопределены.

Все трое успешно прошли «школу» уличного выживания, где «учились» с удовольствием и вполне самореализовались. Все трое были инициативны и склонны к риску, хотя самыми заметными лидерскими качествами обладала Кася.

Они отлично дополняли друг друга физически и ментально и служили прекрасным примером так ценимого в бизнес-компаниях «team spirit – командного духа». В других жизненных обстоятельствах они безусловно добились бы и успеха, и личного благосостояния без ущерба для общества и отдельных его членов. Но получилось так, как получилось.

Немаловажно и то, что пересечение их жизненных линий произошло в общем дворе неподалёку от Чистых прудов. Как уже говорилось, Котик и Крупный жили там с самого детства. Кася же объявилась сравнительно недавно – после детдома органы социальной опеки решили, что Кася может претендовать на запущенную «однушку» Марфы Ильиничны Парамоновой, её бабки по материнской линии. Бабка весьма своевременно переселилась в мир иной, как раз к моменту начала Касиной самостоятельной жизни. Таким образом, Марфина «однушка» избежала отчуждения в пользу государства в качестве выморочного имущества и была оформлена на Касю по договору социального найма.

В быту Кася была неприхотлива, делать ремонт и обставлять «новое» жилище ей не приходило в голову. Поэтому она ограничилась тщательной уборкой накопившегося за годы одинокой Марфиной жизни мусора и химической атакой на тараканов и клопов, обильно заселивших Марфину кухню и доисторическую тахту.

Некоторому обновлению интерьера способствовало удаление из «однушки» оставшейся в наследство старушечьей рухляди и допотопных предметов женского гардероба, а также замена полюбившейся разнообразным насекомым тахты на китайскую раскладушку, разработанную шведским мебельным гигантом ИКЕА.

Крупный, вне дома ощущавший себя чем-то вроде слона в африканской саванне, не имел привычки обращать внимания на окружающих, а те и не стремились это внимание к себе привлекать. Поэтому первым, кто заметил появление Каси во дворе, был именно Котик. С его повышенным природным любопытством, он любил исподволь разглядывать и изучать других людей, постоянно их оценивая, сравнивая, и ставя в различные ситуации собственной жизни. Особенно ему нравилось находить в других какие-то черты или повадки, стоившие того, чтобы их творчески переработать для собственных целей.

Увидев выходящую из соседнего дома девушку необычной яркой внешности, Котик тут же развернулся и пошёл следом, оценивая свои шансы на знакомство, которые принципиально считал значительно выше среднего.

К его удивлению, девушка внезапно остановилась, вперила в него немигающий бирюзовый взгляд и чуть хрипловато произнесла:

– Чего тянешься, познакомиться что ли хочешь? Ну давай. Я – Кася.  –   

Редко теряющийся Котик опешил и слегка запинаясь представился: А я – Котик.

Он все же успел привычно взмахнуть падающей на лоб волнистою прядью – движением, которое, как он знал, привлекало многих знакомых девиц.

 – Что ещё за Котик? Ладно, Котяра будет твоя кликуха, – засмеялась Кася.

Они договорились встретиться тем же вечером и после недолгого сидения в близлежащем пивбаре переместились на раскладушку в Касиной квартире. Котик снова был поражён тем, как легко и непринуждённо «клёвая» Кася уступила его на сей раз необычно робким предварительным ласкам. Единственным условием было наличие презерватива.

Несмотря на многозначительные декларации преподов и воспитателей детдома, интимные отношения между подростками были там обычным явлением. Поэтому Кася считала секс своего рода бытовым удовольствием и естественным атрибутом отношений. Разве что, поработав после детдома несколько месяцев в регистратуре районного вендиспансера и оценив многообразие пациентов и диагнозов, Кася приняла непоколебимое решение – при любых обстоятельствах секс должен быть гигиенически безопасным.

После столь быстрого сближения Котик чувствовал себя героем и не преминул поделиться новым приключением с Крупным. Крупный отреагировал только когда увидел Касю воочию.

– Грамотно спрямляешь углы, красава! – одобрительно похлопал он по плечу Котика.

К Касе же, после недолгого общения, проникся необычным для него чувством уважения – возможно подобные чувства испытывает африканский слон, встретив в джунглях чёрную пантеру. Позже, прочувствовав силу её гипнотизирующего взгляда и убедившись в редкой проницательности и интуиции, Крупный признал Касю за неформального лидера их небольшой команды.

Поэтому, когда внимание Каси было привлечено странноватым незнакомцем, механизм потрошения лохов заработал слаженно и гладко. Незнакомец выглядел заурядным «клиентом» и не вызывал дополнительных эмоций.

Последующее вспоминалось и Крупному и Котику как нечто нереальное, происходящее как бы отдельно от их сознания, намерений и действий.
– Вроде как меня инопланетяне хотели утырить, – вспоминал Крупный.
– Во-во, прямо конкретный Гарри Поттер, – вторил ему регулярно посещающий местный кинотеатр Котик. Скулу его украшал набухающий синяк – последствие одной из оплеух Крупного.


12 Осознание


Осознание цели Акции – освобождения Узника – пришло почти мгновенно.

Крео понимал необходимость освобождения Узника, как производную от важной для Системы функции, которую Узник был призван осуществить в будущем. Освобождение Узника из заключения также значительно снижало угрозу физическому существованию Узника.

Действия Системы были несравнимо более многоходовыми, чем даже партия новейших шахматных компьютеров. Пользуясь темпоральной терминологией Терры, последствия просчитывались на годы, десятилетия и столетия, в контексте всего возможного разнообразия возникающих обстоятельств. Инвариантными оставались лишь основополагающие постулаты Системы.

Крео беспокоило, что характерное для Терры мироощущение, комплекс понятий и их взаимосвязь всё глубже проникали в его сознание. В принципе, подобное было обычным при материализации и проведении Акции. В нынешнем случае особенное заключалось в навязчивом и отвлекающем воздействии иррационального, чувственного начала, занимавшего в когнитивных системах планеты слишком большое место.

Собственно, у жителей Терры чувственное, как правило, доминировало над рациональным. Данный феномен объяснял многие явления – суеверия, религии, комплекс эмоций, связанных с размножением и воспроизведением видовых признаков, стремление к первенству, обогащению, власти.

В сравнении с Акциями, осуществлёнными прежде, Крео был вынужден ощущать, впитывать и анализировать гораздо больший объём нелогичного и иррационального, характерного не только для взаимоотношений местных особей, но и для цивилизационной истории планеты. С одной стороны, это вызывало естественное волнение и азарт исследователя, но с другой – ясно осознавались сопутствующие помехи и препятствия.

Аборигены, населяющие Терру, вели мучительное, по мнению Крео, существование, наполненное разрушительными эмоциями – ложь, зависть, вражда, предательство, презрение, обида. Все они в той или иной мере объяснялись мыслителями Терры общим понятием «эгоизм».

Сложнее было объяснить альтруистические эмоции аборигенов – любовь, дружбу, сострадание, самопожертвование. Самое удивительное состояло в том, что одни и те же особи обладали способностью переживать оба вида эмоций, несмотря на их, казалось бы, взаимоисключающий характер.

Естественно, что в сравнении с террианами Крео мог ощущать лишь отзвуки их счастья и страданий. Однако, неведомая ранее новизна чувств усиливала остроту со-переживаний. Временами, Крео почти физически ощущал как по незыблемым основам его самосознания вдруг проходит мелкая рябь и дрожание, мешающие чётко воспринимать окружающее и устанавливать правильные взаимосвязи.

Крео помнил, что в юные годы его послушничества Наставник Михаил предупреждал о существовании подобных аберраций, одновременно указывая на ничтожную вероятность столкновения с ними. Тем не менее, «предупреждён – значит вооружён» – подсказало сознание одну из многочисленных максим, к месту и не к месту, употребляемых жителями Терры.