Однообразной длинной чередой...
плывут над головою дни и ночи,
не затененные особенной бедой
и радостью не греющие очень.
Тридцать чужих отцов и матерей
в шести палатах. Тридцать белых коек.
При одинокой участи моей
мне полюбилось общество такое.
И, кажется,я беды их уже
на расстояньи чувсвую и вижу:
ведь, если больно собственной душе,
чужая боль понятнее и ближе.
А вечерами длинными, как век,
в холодной государственной квартире
со мною на портрете человек,
спмый далекий, самый близкий в мире.
Свидетельство о публикации №120022600251