Майор Бородянский

*
Майор Бородянский (между солдатами — Борода, но я его так не называл) спросил:
— А что сказал бы об этом Гегель?
— Все разумное действительно, все действительное разумно.
— Ну и словоблуд же твой Гегель.
Тысяча девятьсот семьдесят пятый. Многое действительное было тогда разумно? Извините, товарищ майор, но порой кажется, что многое. Не в пример сегодняшней свистопляске.

*
Сам видел.
Перед генералом, проверяющим то ли из дивизии, то ли из самой Москвы, начштаба ракетного дивизиона Бородянский вел себя без вызова, но так уверенно, будто хозяином положения был он, а не гость.
— Если в моем присутствии нет острой необходимости, разрешите идти, товарищ генерал.
Тот посмотрел исподлобья:
— Идите.

*
Бородянскому было тридцать семь, когда, наконец, у них с Заремой Алексеевной, осетинкой, родилась дочь Таня. Я попал под его начало именно в этот период.
А до того, рассказывали старослужащие, он был куда жестче.
— Повезло вам, салагам.
Да ладно, крут он был и с нами. А все равно как-то не обидно крут, будто вынужденно, по служебной необходимости.
Я ловил себя на мысли, что такого командира мог бы действительно прикрыть грудью в бою, как и велит устав. Велит-то он велит, но не ради каждого офицера на подвиг тянуло.

*
Мы знали, что он еврей. Но и еврей — особенный. Высокий, статный. С удалью, какой-то большей, что ли, чем русская. Собранный, интересы разнообразнейшие. Воля, решительность, смелость. Стал он потом хотя бы полковником? Ведь и кому, как не ему.
Дочка его, Татьяна Вадимовна, в «Одноклассниках» сейчас переписывается с родственниками из Израиля. А сами живут в Москве, имеют фирму, в этом году ему должно стукнуть восемьдесят.
Как бы поздравить вас, Вадим Александрович? Помните ли одного из тысяч, кому посчастливилось служить вместе с вами?

Не паутины клок морозный
Висок майору серебрит,
Когда,
покрыта стынью росной,
Ракета целится в зенит.

Утихнет гром сверхсовременный,
И соловья услышим звон —
Неповторимый,
                неизменный
Еще с Бояновых времен.

Мокры защитные костюмы,
И краток отдых на траве.
И все пронзительнее думы
О родине, о синеве...

Это о нем, майоре Бородянском. Напечатано в коллективном сборнике «Молодая гвардия-85», еще в советской Москве, на «заре» туманной перестройки.

(Из книги "Порох и метан", 2017)