Лежит Нева на зеркале воды...

* * *

Лежит Нева на зеркале воды.
Так широка, что берег тот, как нитка
С ворсинками лесов, а кое-где –
Иголки шпилей и булавки башен.
Комета, на волну облокотившись,
И нос задрав, как девушка-рыжуха,
Плывёт себе, винтом взбивая сливки
Холодных вод… Давненько тут я не был.
Лет тридцать семь… Холодный Петербург –
Ещё он Ленинградом назывался.
Теперь он носит прежнее своё,
Наследственное имя, но что толку!
Сначала отбираем имена,
Потом их возвращаем – но одно,
Одно извечно чувство движет нами:
Тревожное, опасливое чувство…
Вины, быть может, глубоко засевшей,
Саднящей, словно детская заноза...

А город, как его ни назови, –
Ларец раскрытый, бабкина укладка.
Вот ангелок, с облезлой позолотой,
Свечой рождественской в тряпичке свёрнут,
Вот – всадник медный –  безделушка брошь,
Там куклы в пыльных буклях, в беспорядке…
Заборы, главы, башенки, троллейбус,
Кусочек ленты голубого шёлка –
Как будто Мойка с пушкинским мостком…

А тут он умирал, поэт поэтов;
Морошку ел: жена его кормила
Морошкой с ложки, как младенца кормят.
«Как хорошо, как хорошо, Наташа!..»