Принцесса Аликс

1.
Сколько в мире печали и скорби, и зла,
не догадываясь и не зная,
в новорожденных жилках изящно текла
королевская кровь голубая.
А в дармштадтских садах красным розы цвели,
предрекали они, предрекали…
Ничего лепестки их сказать не могли,
осыпаясь на землю, молчали…
Русой чёлкой и лентой своей золотой
меж кустов по дорожкам мелькая,
всё кружилась беспечной весёлой юлой,
со щенком белолапым играя.
В королевских покоях звенел голосок,
и с сестрицами песенки пелись.
Дули колкие ветры – и всё на восток,
возвращаться они не хотели…

2.
И серые стены Балморала,
и башенок шпильная высь,
и чёрное платье Виктории,
как утренний сон, пронеслись…
Звонит колокольня дворцовая –
венчание старшей сестры.
Княгиня российская новая.
Не скоро террора костры…

3.
Любовь. Она же до конца.
До гробовой доски.
Ноябрь. Зимний. Два венца –
России вопреки.
Любовь. Она всегда жива.
И мужу – царский трон.
А через год и через два –
рождение княжон.
А через год и через три –
младенец на руках.
Слезу счастливую утри
в молитвенных словах!
И будней хлопотных река –
государевых дел.
Стройна, подвижна и легка
среди дворцовых тел.
И тонкость линий на лице
строга, бела, нежна.
И видел каждый во дворце:
умна, сильна, верна.
Полков гвардейских боевых,
общин и обществ ряд.
Училась твердой быть у них,
не отступать назад.
Приютов дух, госпиталей
карболка и нужда.
И не хотелось легких дней –
нигде и никогда…
А дети радостно росли,
но их уже кляли
те, кто вблизи и кто вдали
жить с троном не могли…

4.
Зарницы пылают алые.
Стреляют, стреляют шалые.
Сдирают кожу с груди.
А что там еще впереди!

Возьмите всё, что вам надо –
для будней и для парада.
Возьмите добром, не силой!
Отдай же им всё, мой милый!

Отдай, пусть идут с Богом!
Отдай, пусть идут с чертом!
Ведь лапти стоят за порогом,
в соперничестве с ботфортом…

Мы мало с тобой пожили,
вот это, пожалуй, важно.
Мы этой стране служили –
по-честному и отважно.

Отдай им скипетр и державу,
шмотьё, документы, деньги…
Жить дальше имеют право
наследники наши, дети…

5.
В доме Ипатьева
окна заплакали.
Вдоль побледневшей стены,
тьму закрывая
белыми платьями,
молча стояли княжны.

Тёмные ноченьки,
зимушки снежные.
Мир обезумел от зла.
Дочери, доченьки,
ласточки нежные,
как же я вас берегла!

Лиц перекошенных
пылом убийственным –
маузер – вместо души.
Сын мой, Алёшенька,
мальчик единственный,
я умоляю, дыши!

Выстрел. Толчок.
И горячее – в спину.
Смотрят в глаза палачи.
Милый, за что?!
За какие провинности?!
Милый, прошу, не молчи!..

6.
Сколько в мире печали и скорби, и зла,
и догадываясь и зная,
Коптяковской дорогой Россия прошла,
убиенным венцы поправляя…

Не щадила народ, не щадила царей,
на крови воздвигая храмы,
коптяковских дорог и ходынских полей
зашивала кровавые раны.