К оранжевой реке

                Редьярду Киплингу

Наш отдавался шаг громАми в небе желтом,
Тягучая жара давила как плита,
А почтальон, спеша, стучался к нашим женам,
Живущим в теремах покинутых Итак.

Посланья про поход, про недруга и брата
К дверям он приносил в полупустом мешке,
И вряд ли заберет те письма он обратно,
Когда мы подойдем к оранжевой реке.

Дымился горизонт. Сверкала, проминаясь,
Соль высохших озер, как будто снежный наст.
Возможно, был резон, мечтая и скитаясь,
Надеяться, что там не остановят нас

Ни сытый львиный рык, ни топот бегемотов,
Ни ящерицы след на золотом песке.
Но будет их язык страшнее пулеметов,
Когда мы подойдем к оранжевой реке.

Ни с ветром, ни с волной ваш Джек не возвратится
Ни агнцем без греха, ни съевшим соли пуд.
Ни миром, ни войной вовек не расплатиться
За зло и за добро подаренных минут.

Ночь дремлет, как тоска, под пыльною вуалью.
Купается луна в небесном молоке.
Что хочешь ты найти в проклятом Трансваале,
Когда мы подойдем к оранжевой реке?

Ты болен, ты встаешь с растерзанной кровати,
Пьешь бледный чай, облив одну из двух рубах.
Ты сир и не пригож, как скомканная скатерть,
Лишь вересковый мед желтеет на губах.

Махни на всё рукой. Коленопреклоненно
Найди носки, надень и начинай свой бег.
"Храни святой покой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей" в пух и прах. Се – человек.

Стучится почтальон с поклажей невеликой.
В его суме письмо и сонм душевных смут.
Стучи же кулаком, буди уснувших криком,
Поверить заставляй, что нас не погребут

Нагроможденья врак, поднявшиеся вровень
Со словом золотым, зачатым во грехе.
И будет каждый враг одною с нами крови,
Когда мы подойдем к оранжевой реке.