У подножия. венок сонетов

 
   Магистрал

Мы все хотим взобраться на Парнас,
не зная об Орфее и Гомере.
Желанье распирает грудь без меры,
пусть не стучит копытами Пегас.
Наркотик стих для опьянённых масс;
настырность, хватка лезут вдруг «примером».
Сомненья прочь, когда звучит «фанера»;
как жалок в бурю утлый наш баркас.
Куда ведёт несносная порода?
Убогость мысли не дарует всходов;
признанья, славы ждут пииты, прав.
Величье прошлое тут не устав.
Крутым вершинам верность – в том свобода.
Так станем чище, слабости поправ!

1.
Мы все хотим взобраться на Парнас.
Манит лучом литературы сфера.
Она, как сон, беспечная гетера,
предмет ума и увлеченья глаз.
Давно не модны ссылки на Кавказ.
И степи ширь не скроешь за портьерой.
Другие нас уже влекут химеры;
цыганский табор не захватит вас.
Невинно о стихе своём твердим,
слегка прикрывшись помыслом благим.
Да, что Шекспир козе в большом вольере.
Поэтом слыть – штришок в любой карьере.
Издать книжонку к старости спешим,
не зная об Орфее и Гомере.

2.
Не зная об Орфее и Гомере,
найти исток напева не хотим.
Нам легче выйти на помост нагим,
ведь проще проживать во тьме поверий.
Случалось, открывает крепость двери
для тех, кто честен, скромен и раним,
с путей прямых за грош не устраним
и не желает подпевать премьерам.
Зачем о совести повсюду ныть.
Её, пожалуй, лучше сохранить;
алтарь Отечества не для карьеры.
Дежурных лент наградных кавалеры
в обойме звёздной полагают стыть;
желанье распирает грудь без меры.

3.
Желанье распирает грудь без меры.
А нам бы снова двинуть в третий класс.
Олимп повыше шопинга и касс!
Держаться дальше от державной Геры.
Средь лилипутов ходим Гулливером…
Но пар спускаем, молча, каждый раз,
когда начальственный дойдет приказ
склонить главу. – Минуем мы барьеры.
Ярмо – высокий уровень сложенья;
известный повод просьб и униженья.
«Лепне» не нужен точный ватерпас.
Несложный ладим жизненный каркас.
Всего милее людям умноженье,
пусть не стучит копытами Пегас.

4.
Пусть не стучит копытами Пегас,
нутром мы атеисты от рожденья;
под красным прессом вняли убежденьям,
не скажем перед фактом в споре: «Пас!»
Чужих империй радует анфас.
Свою снесли борцы без сожаленья.
Её вождей подвергли униженью;
таких в строке пугает слово «Квас».
Предательство не про Бориса, Глеба!
Февраль… – Хватало силушки и хлеба,
когда ударил наш закатный час.
Рогатый бес слепцам готовил шаткий лаз:
казалось, самый верный путь на небо…
Наркотик стих для опьянённых  масс.

5.
Наркотик стих для опьянённых  масс.
Те с транспарантами  шагают в бурю,
да крайних ищут, головы понурив…
На баррикадах крепнет тёмный класс.
Спокойно оппоненты: ведь не раз
пылал огонь, стреляли просто «сдуру»;
летели головы, не фурнитура.
И это всё, конечно, не о нас!
Свобода,  равенство и братство – ложь,
когда в руках корыстных спрятан нож.
Вот над толпой – глашатай «новой эры».
Трибун в экстазе бьётся злобным тьером.
Наивным невдомёк иль невтерпёж.
Настырность, хватка лезут вдруг «примером».

6.
Настырность, хватка лезут вдруг «примером»:
«Вам диктатура – к счастью верный путь!
Кто не согласен, силой будем гнуть»…
Вожди, по сути, тоже флибустьеры. 
Народ в стране привык к дурным манерам.
Зачем, боясь, ему на воду дуть.
И так в болото лезем дружно. Жуть…
Собрать забойщиков и … на галеры!
Апологетов жаль: воротят нос.
Какой зимой забыли уж мороз.
Вперёд не смотрят дальше шифоньера.
Приснится ль агитатору Венера?
Ведь он – «ассенизатор, водовоз»…
Сомненья прочь, когда звучит «фанера»!

7.
Сомненья прочь, когда звучит «фанера».
Молчат, как по команде, знатоки.
А кто-то вирши двинет в две руки
«первовопроходца», проще, – пионера.
Вот крики: «Браво!»  рвутся из партера.
И нет преград для звонкой той реки.
На бирже стукнут дружно молотки.
Интрига эта – хуже адюльтера.
Междусобойчики творят в угоду…
В момент лишат достойных хода:
«Не тот, товарищ, уровень и класс».
Восход закрыв, как будто на показ,
таким путём меняют всю погоду…
Как жалок в море утлый наш баркас.

8.
Как жалок в море утлый наш баркас.
Его швыряет щепкой в белой пене,
иль сносит рёвом вздыбленной арены.
Неважно, кто за сценой молвил: «Фас!»
Крушить до основанья – клич, указ.
Горят усадьбы новой Ойкумены.
Сам Блок не рад нежданной перемене.
Но кто услышит тихой Правды глас?
Уйдут, затихнут гордости столпы,
временщики взберутся на столбы;
средь них плутаем, дуясь при невзгодах.
Лет тёмных не пугают переходы.
Уж не смущают в свежих шишках лбы.
Куда ведёт несносная порода?

9.
Куда ведёт несносная порода?
Хорея, ямба сносим мы мосты,
подняв за час целинные пласты,
Бразды подправим плугом перевода.
Где язвы лик, поможет разве сода?
Покинув тракт, крадёмся сквозь кусты,
минуя ямы, кочки и посты.
Привычки наши хуже злого кода.
Канон ломает «новый» модернист.
Созвучье – в прошлом, важен только свист.
«Певец» привык к личине колоброда.
Гремит, как танк, и кроет без завода:
маяк, бунтарь, почти что анархист.
Убогость мысли не дарует всходов.

10.
Убогость мысли не дарует всходов.
Потуги тщетны и, скорей, вредны.
Издержек горы, все они видны:
«Не суйся в воду, коль не знаешь брода!»
Да, что советы из «земного» свода?
Парить желают горе – летуны.
Их не смущают узкие штаны,
лишь бы мелькнуть на фоне небосвода.
И не хотят вариться в жесткой буче;
местечко ищут, вырвавшись из кучи,
всех растолкав и лучших обкорнав.
Зачем учиться… утончённый нрав?
Не лучше ль проползти, минуя сучья.
Признанья, славы ждут пииты, прав.

11.
Признанья, славы ждут пииты, прав,
на дифирамбы не жалея глотки
(за это не отправят на Чукотку),
святое – наше, под клише загнав.
Ах, как пройдоха – статен, величав!
Смеётся тайно над собратом кротким.
Ему не надо даже крепкой водки:
пьян без того, наверх борзо промчав.
Шипит «новатор»: «Отойди товарищ.
Напрасно ночью рифмы ищешь, правишь…»
Лечить нахала должен костоправ.
Трудом, кто не убит, тот будет здрав.
И к Тютчеву такого не отправишь,
величье прошлое тут не устав.

12.
Величье прошлое – тут не устав.
Как можно за кордонами России
с кривым аршином грезить о Мессии?
Чужой наряд нам тесен и лукав.
Так манифест ногами растоптав,
кто не кричал о зле и деспотии?
В почёте вдруг смиренные витии;
им тошно стало, что «Орёл» – двуглав!
И понеслось: где каждый голосист,
блеснёт рассказом  даже террорист,
а кто-то замолчит, увы, на годы.
Ослепли разом мы, не видим входа.
Раздрай в умах, а бодр лишь оптимист…
Крутым вершинам верность – в том свобода.

13.
Крутым вершинам верность – в том свобода.
Познал её, судьбу благодари!
Тогда день ясный встанет из зари.
Добро неси без чванства от восхода.
Забудь успех, о шуме, крике моды.
Шлифуй свой слог, его боготвори;
пускай в снегах зардеют снегири.
Прекрасное – всегда достойно оды.
Гигант в нору не спрячется, как мыши.
Стреляться – слабость, оставайся в нише.
Пиши шедевр, потомкам передав.
Себя от страсти волей обуздав,
твори добро, веди себя потише…
Так станем чище, слабости поправ.

14.
Так станем – чище, слабости поправ.
А если нет и близко этой мысли,
забрось перо, у пропасти зависни,
вернись назад, кого-то даже обогнав.
Росой холодною чело обдав,
к когорте ищущих себя причисли,
И медь литавр отринь, не кисни;
урок нестойким лично преподав.
В том упоенье жизни, верный ключик.
Слезой пред Богом сильные могучи;
пока же это, точно, не про нас.
Хороший стих «вкусней», чем ананас.
Не попусти, Господь, сорваться с кручи.
Мы все хотим взобраться на Парнас.

Декабрь 2019.