Софья потоцкая. гл. 7

7

В их старом комендантском доме,
Вернувшись в Каменец- Подольск,
В засевшей по Парижу моде,
Ему придать решила лоск.

Ей титул первой местной дамы,
Безаговорочно вручён,
Шляхта при виде этой павы,
Был каждый красотой сражён.

Счастливчиком иметь красотку
Не мог похвастаться никто,
Нужна повыше Софье сопка,
Она всё метит высоко.

И даже званье комендантши,
Уже пост этот занял сын,
Ей представляется упавшим,
Обидным, мелким словно чин.

Их тихий, серый городишко,
Мощёных улиц в нём – две-три,
Кругом невзрачные домишки
И лавки с тряпками внутри.

Торговцы – толстые армяне,
И крепости невзрачный вид,
Подобен град какой-то яме,
Где жить красотке – даже стыд.

К тому же – муж неинтересный,
Не ценит Софьи красоту,
Обмякший он, чиновник бедный,
В ней вызывавший зевоту.

Стоявшим к русским на границе,
Прекрасный обратился взор,
Где можно было веселиться,
Не навлекая и позор.
 
Внимая слухам, генералы
Галантны тоже, как француз,
Запасы золота – не малы,
Им не мешает этот груз.

Платили щедро за секреты,
Особенно сановных лиц,
Людей из высшего всех света,
Любых известных ей столиц.

И к красоте и обаянию,
Решила тайны прилагать,
Своих походов в оправдание,
Всю важность тайн тех передать.

Причин уехать было много,
К примеру, с мужем – нелады,
Жену он бьёт и держит строго,
Как будто лошадь за узды.

Скареден, нуден, ласки грубы,
Весельям положил конец,
Жене во всём он «скалит зубы»,
А, в общем, просто, как подлец.

Конечной целью всех вояжей
Избрала Софья Петербург,
Попасть в него, мы прямо скажем,
Проделала огромный круг.

Явиться в Русскую Пальмиру
Решила с массой разных тайн,
Сначала – как вояж по миру,
Узнать, другой чем дышит рай.

Сначала побывала в Вене,
Затем направилась в Стамбул,
В них пребывая, как на сцене,
Втянулась в тамошний разгул.

Не забывала и о главном,
«Мотала с жадностью на ус»,
О всех словах, о самом важном,
Развивая к тайнам вкус.

С послом французским Шуазелем,
Знакомству тесный дав приют,
Не забывала и о деле,
Где во дворцах все тайны «шьют».

Её вращенье в высшем свете,
С верхушкой тесная вся связь,
Загадочные вскрыли сети
Интриг, где царствовала грязь.

На поприще политинтриги,
Осведомленья тайной дел,
Ум Совьи «добывал ковриги»,
Слыл изворотлив, даже смел.

С запасом разных тайн, секретов
Она явилась в Петербург,
Где к этим тайнам, как к предметам,
Для государственных услуг;

С большим прониклись пониманьем,
Скорей всего – цены им нет,
Екатерина с обожаньем
Восприняла всех тайн «сонет».

И, как итог: краса-гречанка,
Подарок щедрый отхватив,
Земли угодья, как огранка,
Её красу вновь осветив.

Ей – в личное навек владенье…
К тому же, петербургский свет,
Не отставал в делах веселья
От Парижа тех же лет.

Российские аристократы
По части женской красоты,
Слыли; не менее «богаты»,
Утолять свои мечты.

Красотка Софья, как алмазом,
Сверкала среди светских дам,
А с императорским приказом,
Особый добавлялся шарм.

Обласканная высшей властью,
Невероятной красоты,
Она, со всей присущей страстью,
Достигла в свете высоты.

Мужского общества когорта
Её тащила нарасхват,
Средь дам считалась высшим сортом,
У русских тоже жил разврат.
 
Не меньше, чем в ином Версале,
Ценить умели красоту,
При этом, не было печали,
Отдать высокую цену.

Но, кроме чувства красоваться,
Стремленья вырваться наверх,
Хранила чувство попытаться,
Мать отыскать без всех помех.

Родительского зла на помня,
В Стамбуле отыскала мать,
Простила ей поступков «комья»,
Что мать сумела ей создать.

Ей обеспечила свет жизни,
При этом, старость не забыв,
Возможно, вспомнить об отчизне…
И из Стамбула вновь отбыв.

На этот раз осев во Львове,
А ненавистный Каменец,
Навек покинуть наготове,
В любой свой жизненный «венец».

Венец, в том смысле, жизни лучшей
Найти, добиться красотой,
Путём всей праздности кипучей,
Но, в общем, жизни не простой.

Подарок русской императрицы,
Успех в России у мужчин,
Подви;г и большего добиться,
Иметь другого мужа чин.

Богатство, в свете положенье,
(Концерт, веселье, танцы, бал),
Ума и сил ждёт приложенья,
В чём аппетит бы не страдал.

Но вот беда – муж объявился,
Возврата требует домой,
Разлукой с ней он натерпелся,
И муж, и сын – ей дом родной.

Решился он за ней поехать,
Самой ей не собраться в путь,
Развеять в прах её утехи,
Гулящую – в семью вернуть.

Так, супротив её желания,
Угрозам мужа, как главы,
Она, предчувствуя заранее,
Семейной жизни остроты;

И в сердце с чувством отвращения,
Стопы направив в Каменец,
В душе росло сопротивление…
Дай бог, что это – не конец.

А лишь мгновенная уступка,
Уступка мужу и семье,
Бывает в жизни как бы пробка,
Как содержание в тюрьме.

Душа охвачена тоскою,
Ей нужен общества весь свет,
С начинкой вовсе не простою,
Где в нём вращался бы лишь цвет:

Министры, маршалы и выше,
И не гнушаясь первых лиц,
Добраться ей до «самой крыши»,
Но не упасть с неё и ниц.

Король и царь, и император
Ей тоже были по плечу,
Её краса – катализатор,
Где каждый может быть в плену.