Соловьи в Старой Руссе всё свищут...

Зус Вайман. Родился в Москве. Окончил школу с золотой медалью. Выпускник Института стали. Лучший молодой рационализатор города Москвы. Стихи и статьи появлялись в стенгазетах и в заводских многотиражках. Мама печатала переводы с чешского и иврита на пишущей машинке. Под копирку. Широко известен как автор хокку на русском и английском языках. Автор книг стихотворений, прокламаций, эссе и статей. Публикации в журнале "Арион" и в антологиях "Тритон", "Хайкумена" и "Россинки". Номинирован на литературную премию "Наследие", получил знак отличия. На картинке АТТЕСТАТЪ, наиважнейшая бумага религиозного деда, служившего бомбардиром в армии Николая II, под началом подполковника Чичинадзе, командира батареи ещё на русско-японской войне. Оба сына дедушки стали военными: один, Исаак Вайман, оттеснял белофиннов от Ленинграда, другой, мой отец, коммунист Евно Вайман — прошёл от Сталинграда до западной границы СССР и, в составе отдельного Карпатского батальона, уже после Дня Победы 9 Мая, участвовал в разгроме гитлеровцев в Чехии и закончил войну в Праге. Каждую весну я прикрепляю ленточку на его могиле.

чёрный гранит:  /  у портрета отца  /  моё отраженье.

И на белокаменной плите деда Хаима Залмана Евновича Ваймана тоже лента. И тётя моя, Сарра Хаимовна Вайман, дослужилась до капитана.
Песни военных лет слились с моей послевоенной душою.               
Хотя я и родился после войны Советского Союза с нацистской Германией, но зачат был благодаря немцам и конфликту с императорской Японией; военная часть отца стояла на границе с Монголией и Манчжурией. Мама приехала к нему из Уфы. В/ч 62096 была передислоцирована на западные рубежи.

Дует южный ветер с рукавов Дуная... Папа мой военный, мама молодая.

И на Украине, и в Бессарабии, и в Сибири мы, школьники, всё время играли в войну. Война продолжалась и после войны. Первая жена отца погибла в Литве. Никто не помнит её.

Советская Армия взяла под контроль концлагери Европы:
Ах, Вильна с травой молодою, свидание наше я длю... Семь лет не видался с тобою, но так же, как прежде, люблю. Кармель... Гилеадские зовы… Оттуда несу свою прыть. Мальчонка затурканный, кто вы? Зачем вам Тракай посетить? Там замок великой княгини, приткнут караимский музей. Да... Жизнь зародилася в глине. И буквенный знак-иудей. Лесами проехать в Понары, неважно, что путь кругаля — скользя в котлованы-кошмары для нефти, бензина и для... Иерусалима Европы, выходит, для юден опять; их, скопом, погнали в раскопы: сподручнее в них убивать. Литовец-блондин, куролеся, cорвал с её матери брошь... Ох, Неся, с животиком, Неся , чей русский был чудо хорош. Отцова жена перед Б-гом, eго неродившийся сын... За тем, за Чюрлёниса, стогом во вздох превратились и в дым. Но, чу! Штрих-пунктирная завязь уже ощущает весну. Хоть смертью ощерилась зависть, глазами по ней полосну. Ах, Вильна с травой молодою! Когда выпадает роса, как сердце народа, я ною и слышу я их голоса. Язык их, и польский, и идиш... Как выбитый зуб, дом. Снесён! Ты видишь, ты видишь, ты видишь, как явь превращается в сон? Как сон превращается в нечто, чему и названия нет: неслышно, легко, быстротечно, пока не померк белый свет.

***

Был злосчастный 1941 год.
Западноевропейцы объединились, идеологизировались и загундосили: "Вставайте, немцы южные, вперёд, на смертный бой! Идите в степи вьюжные — сразитеся с ордой! Их угрофинны гадские, монголы из-за блат... Их Троцкие, их Чацкие на запад всё глядят. Рожайте немки южные, срамите всех славян! Спасите Штаты нужные, спасите англичан. Не сдайте франков Франкфурта, варягов из Мальмё! Заслоном саксам Станфорда, сметайте татарьё! Враги седлают Брянщину, готовят сербиян, поддерживают панщину... Всем им — судьбу армян. Тевтоны благородные, наследники римлян... А вам, враги негодные, всем вам — судьбу цыган. О, Нибелунги белые! О, рослость! Нидерланд! Прочь, самки пышнотелые — местечек балаган!" Германная Америка вздохнёт по вам «Как жаль!..» Виктория... Истерика... Зиг хайль, зиг хайль, зиг хайль! .................................. ........................................ .......................................... ........................................
Их встретили товарищи. Нацистам по мозгам! Им врезали тараняще, Отбросили в Потсдам.

***

В США 2016 год, год выборов, високосный год:

Последний бой, разжиженность в стране жратвы и пуль... Вот ариев приниженность, их жирность а la' куль. Ещё ковбои, фермеры, а псам кричат: «Фас! Фас!» ...Эйнштейны, Эйбы, Эйлеры — на этот раз как фарс. Садятся тихой сапою семиты-нежиды в зелёныя, покатыя английскiя сады... А немец из Баварии несётся без узды... Ещё немного, парии, и он возьмёт бразды.

***

И снова, зов памяти, 1941 год в Российской Федерации

Эшелон в Шеол

И в Шеол Шаддая, мама шебутная. Эшелон мотает, рельсы до Китая... Братика сажая, мама молодая волоклась в Тартары... Рынки там, базары... Где Ципья, фурункул, он и есть карбункул. А потом буряты. Незамысловаты. На Оби, без сада, но без мора-глада. Пап: «Бунтует жинка!» Гаснет керосинка. Не погибла мама. Глохла, но упрямо двигалась живее в Новой Иудее. Зарастает яма — не погибла мама ни от бомб германцев, ни от рижских шанцев. Ни от мин романцев, ни от итальянцев. Ни от дрянь-работы, ни от самолёта. От детей бездушных! Препаратов скушных. От сиделки жуткой и дочурки Людки. От сынка-изгоя, от ночного воя. От любви? Расчёта? Кто-то брякнул что-то? ...Узость горизонтов бедных мастодонтов. В полной обезличке... За окном синички

***

Семьдесят пять июней

Двадцать второе июня: Евроевропу сметут... Жизни оборваны втуне, тем, кто не "шмумер", салют. На бывшей латвийской границе, где девочкой мама жила, лётали бодрые фрицы, им не мешала и мгла. Один мощно рухнул в болото, штучки и дрючки на нём... Экипировка пилота нынче в музее... Облом. Пёхом из Риги еврейки, сплошь в дорогущем белье; кольца сдают за копейки, шарфики от кутюрье...

Прожито... Выжито... Сжито... Вот человеческий век. Многое здесь шито-крыто — наш параллакс и парсек. Бомбы, побег, эшелоны... Тех, кто остался — в раскоп! И за лесные кордоны выслана йидише коп. Села в землянки Пустошка, Себеж теперь вновь рубеж; кличет «цып-цып» бабка-ёжка. К чёрту Георгиу-Деж! В Питере снова евреи, перед эСША останов. Немцев пихают в музеи. (Не иудейских дедов.) Вермахт малюет пейзажи Невеля, Лук, Русс-Тарус; в братской могиле, как в саже, дед мой, солдат. Тоже Зус. Смерти свинцовой белила, битвы берлинской лазурь, кобальтом синь Израила, охра Кавказа и бурь. А в Сталинграде спасенье папе, служилым и мне... Скоро опять дорожденье. Но не в бреду. В вечном сне.

***

22.06.2016, в Москве, образовался отзыв на записи Светланы Алексиевич и Д. Л. Быкова "Женские лица у войн!"
(У Светланы же "У войны неженское лицо". Но народ-то говорит: "Кому война, а кому мать родна.") А л е к с и' е в и ч! Светлана! Взнесена ВэЛКаэСэМ. Антирусского романа Героиня несовсем. У доверчивых туземцев навыуживала текст: зверства-людства местных, немцев; бесприкрасный бой и секс.Хоть по-русски Вы слагали, Вас никто и не прочёл. Остальное всё — детали... Дима ж — Запада посол.Дим, за Бродским поспешаешь, Хапнешь Нобеля ты враз, Если только бодрый «Даеш» в Осло совершит намаз. Если фолькс-элит в Стокгольме Будет думать как один, Что Россия — это, вроде, от Камчатки до Хибин. Он пасётся, он послится, въявь мешок он травяной... Он как слон и как ослица, как Светлана он порой. Что же главное? Прищучить, а медведя приструнить... Вот тогда-то швед везучий шмякнет: «Ладно, волчья сыть!» Вот тогда-то немцы-шведы, нежно битые Петром, и отвалят дар Рогнеды — из деньжищ и славы ком. А вчера вот мне сказали: «Ты завидуешь Быку». (Старый евнух-то в серале Всё ревнует к твердаку.) У него есть рифмы, фронда, У меня два-три хайку. У него авансы, фонды, а ко мне, как к босяку. Но, как Дмитрий, графоманю И леплю чёрт знает что... Расталантливейшей бранью не рыгну, как дед Пухто. Нет, приемлю равнодушно Лондон, Белый дом, Амман... Мне не душно, мне не скушно, мне Цефат давно уж дан. Русью дан во время о' н о — наш ЦэКа КаПээСэС в санатории Сиона дал путёвку... И исчез. Пал Йерусалим Варшавы, сник Йерусалим Литвы. Взмыл Йерусалим державы! Вновь Йерусалим Москвы.

***

И эти стихи с меридиана Москвы на Ближнем Востоке:

Дорога пыльная да степь ковыльная

Мама?! Папочка?! Пап, разреши доложить! Я веду репортаж впрямь из Хайфы, с Кармеля.“Эй, пора этот цирк фронтовой прекратить! Ну да ладно, мели-молоти, наш Емеля." Здесь есть к о' л л е д ж, вернее, к о л л е' д ж, в кабинете у ректора карта... Германьи! Не поверил надёжности собственных вежд: эти боши нас, юден, вели на закланье. Ну, а ныне баварцы башляют. Деньгой! Присылают подарки из Кёльна... Ты уверен, Амалек? Подумаешь, гой!.. Перед ними на цирлах... Командуют: «Вольно!» Пап, неправ был, не с Русью якшается чех; немчура привезла новый колокол в Прагу... Смена вех, пораженье, Европа у тех, нет, под теми, кто взял и устроил бодягу. Пятисотмиллионный создали союз: в нём и Гамбург, и Латвия с Польшей... А война на дорогах, хоть прусь, но боюсь! А вот битв, пап, и не было больше. И без боя сдались Аренсбург, даже Брест, Гуш Катиф, и Батуми с Одессой, синагоги в Синае снесли, а вот крест затенили мечетью и прессой. Уцелел ты, не впал ни в троцкистский уклон, ни в обманчивость как бы готовых ответов... Но настал Сталинград... Ты, нет, я, пощажён развесёлыми немцами с мотоциклетов. На полуторку вмиг все залезли — и гнать! И спасут нас казацко-казахские степи... Немчура разрешила нам не умирать в ковылях, в сапожищах и в репьях. Не стреляли. Бойцов отступающий фланг уходил вверх по Волге, к ордынским увалам... Ликование фрицев, нах остен их дранг — и на Энгельс, к хазарским кагалам.
У железной кровати моей всё висит старый китель отца — в изголовье. После войн был небравый у папочки вид, когда шёл по стерне, в Подмосковье, когда клал он бетон в бессарабской степи, забывая мосты в Закарпатье... Вот негромкое «Выслуга, стаж, не глупи!» Рядом мама в панбархатном платье.

А была и Сибирь, и, по новой, Москва, и потеря а т е и с т и ч е с к о й веры... Повернулась в словесность моя голова и в германные, знать, универы...
Полетел мой пежо... Ох, хорош автобан! Я кричу: «Дойчланд, юбер ты, юбер и аллес!» На Потсдам, на Берлин! В нём тоскливый загран. И в тюряге томится там Арес. 8-9 мая 2017 года (Пусть там и сидит этот бог войны Арес -- под арестом.)

***

Верице Живкович, абсолютной чемпионке
конкурсов поэзии хайкай во всём мiре.

Твоя родина -- Воеводина. Старчево, край Панчева,
где вынянчили, нянчили. Здесь я, с тобой. Не верится.
Ах, не кури так, Верица!

Там, где плавни Дуная и могила солдата, ты жила, дорогая, страшно думать, когда-то.

Каменный советский солдат-освободитель, весь белый, смотрел незрячими глазами на бомбёжки западных союзников, унижавших сербов Югославии.
Рядом, Верица и её домочадцы прятались в подвале четверть века тому назад.

 ***

И вот канун весны 2020 года. Скоро опять на Новгородчину!

Соловьи в Старой Руссе всё свищут... Душ погубленных где только нет! Наш фонтанчик целебный всё прыщет, но снабжает другой комитет.
А великий язык, благородный, воскрешая пропавший эон, подвиг истинно всенародный, сохранит для грядущих времён. Пусть цветы, и венки, и останки, стелы, арки и вечность огня... Но от дедовой чудо-тачанки пара вёрст до отца, до меня. И до будущих Геков и Чуков, и до правнуков, пра-, пра- и пра-, Но, сначала, до внучек, до внуков, донесётся Победы «Урррааааа!..»

Примечания

Немцы южные -- это германцы. (В отличие от северных немцев, или скандинавов, то есть, норманов, то бишь, варягов.)  Немец из Баварии. Предки Дональда Трампа прибыли в Америку из Баварии. Ципья -- село на севере Татарской республики. Новая Иудея — это Старая Русь, по замыслу Ивана Грозного. Есть и Новый Иерусалим, и река Иордан на Истре. Патриарх Никон насыпал и гору Сион в Подмосковье. Латыши с лопатами оттяпывали земли у Себежа и Пустошки, где мама родилась. Итальянцы оккупировали Старую Руссу, а романцы из Священной Римской империи ковали оружие и готовили войска СС.Обозначением послесмертия в Библии (употребляется 65 раз) является слово неясной этимологии Шеол (She’ol). В Шеол после смерти нисходят все люди, независимо от их нравственных качеств.

GLOSSARY

шмумер  «Умер-шмумер, лишь бы был здоровенький.»

йидише коп — еврейская голова, на языке европейских евреев.

Георгиу Деж переименован, и снова в Лиски. В музее Пустошки нет фамилии деда, Зуса Абрамовича Аронштама, призванного в армию и убитого эсэсовцами в бою под Старой Руссой. В музее Старой Руссы выставлена картина кисти немецкого солдата из гарнизона, стоявшего в Старой Руссе два года.

Даеш -- это одно из названий ИГ, организации, запрещённой на территории России.
 
Фолькс-элит -- шведско-германский нордический Нобелевский комитет.

Аренсбург -- город на эстонском острове Эзель/Сааремаа, советская военная база.

========@==========@============@======