Не вечность

Кай приходит к своей королеве в крепость Немые Льды.
Он приносит ей первоцветы и жуткий шрам на груди.
Он приходит к своей королеве, когда снаружи
почти что звенит весна.
Говорит:
о, моя королева, я столько всего узнал.

Столько новых слов, что из льдинок их не сложить:
стенд, дренаж, палата, наркоз, режим,
антикоагулянт, иммуносупрессор, стационары,
поход к врачу.
Только это не «Вечность», моя королева, а просто «ещё чуть-чуть».

Это просто «чуть-чуть», за безмысле, ужас и темнота.
Ибо Вечность так не постичь.
Вечность не постигают так.

Королева моя, я практически взрослый, у меня теперь есть враги:
это стрессы и холод, это кофе и сквозняки.
Извлекали тебя вместе с сердцем – ты жила во мне глубоко.
Никаких, сказали, нагрузок. Никаких, сказали они, коньков.

Королева моя,
мне врёт гладь домашних слепых зеркал:
там какой-то мужчина с ранней проседью на висках,
у него взгляд затравленный,
в глазах две занозы – боль,
будто он никогда не летал,
никогда не летал с тобой.

У него под глазами круги,
а на рёбрах – шов.
Он остался в зеркале.
Чёрт бы с ним.
Видишь, я пришёл.

Я вернулся, моя королева, чтоб пластом лежать у твоей двери.
Забери меня, королева, прошу тебя, забери.
Полетим с тобой через вьюгу, сквозь белый свет,
всё-то лучше, чем клянчить у смерти
ещё пару серых лет.

Иссеки, как когда-то, осколками и уложи в кровать.
Лучше сдохнуть бесчувственной тварью,
чем так медленно
догнивать.

Но его королева молчит, и абрис лица плывёт.
И помалу в знакомые стены превращается сине-зелёный лёд.
Кай беззвучно рыдает, проснувшись в ночном тепле,
пока взрослая Герда
дрожащей рукой
на плечах его
поправляет плед.