Гибель дивизии 59

                РОМАН-ХРОНИКА

                Автор Анатолий Гордиенко

  Анатолий Алексеевич Гордиенко(1932-2010), советский, российский журналист, писатель, кинодокументалист. Заслуженный работник культуры Республики Карелия (1997), заслуженный работник культуры Российской Федерации (2007).

Продолжение 58
Продолжение 57 http://www.stihi.ru/2020/02/20/5971

                ВОСПОМИНАНИЯ О ПОТЕРЯХ

  «И ещё одно испытание выпало на нашу долю. Мы вышли на открытую поляну, а может, это была просека, обходить её не было сил, да ведь и наши где-то тут уже рядом. Пошли краем просеки, там росли кусты можжевельника. Передние увидели лыжню. Алексеев с группой пошёл вперёд, а мы залегли. Лежали недолго. Впереди послышались крики, потом застрочил пулемёт. Даже я понял: стрелял «максим», значит, не наш, финский. Вот что там случилось. Впереди был сторожевой пост финнов: блиндаж, траншея. Недалеко от блиндажа на бруствере сиротливо стоял станковый пулемёт на треноге. Смешное дело, но возле него никого не было: обслуга обедала или пошла погреться. Но уж точно не ждала красных.

  Алексеев вскочил в траншею и побежал к пулемёту. То ли его заметили финны, то ли у них кончился перекур, но они тоже пошли к пулемёту. Наш полковник добежал до него первым, финны испугались и рванули назад, а бедный Алексеев лежал грудью на пулемёте и не мог никак отдышаться. Всё же он дал несколько очередей по убегавшим пулемётчикам, потом вырвал замок «максима», и мы опять в пути. Позже Зиновий Нестерович признался, что не удержался – схватил в блиндаже финские галеты и глотком выпил оставленный финнами чай. Солнце поднялось над лесом. Шёл тринадцатый час нашего похода. Снова холм на пути. Силы уже совсем покинули нас. Взобраться на этот холм по проторенной тропе мне и Паше помог наш сосед – артиллерист Коля Васильев. А когда взобрались, увидели вдали цепь красноармейцев на лыжах, стремящихся к нам. Наши!

  Меня и Гультяя толкали, сбивали с ног – все спешили к своим из последних сил.
Объятия, слёзы. Нам суют ломти свежего хлеба, печенье, сухари, сало, раскуренные папиросы. Какие же мы страшные по сравнению с краснощёкими лыжниками: худые, грязные, рваные, заросшие. Спускаемся вниз на дорогу и едим, едим, жадно глотаем. Возникает стихийный митинг. Выступает начальник политотдела 8-го стрелкового корпуса Арефьев:
– Товарищи бойцы! Товарищи командиры! Ваш подвиг Родина никогда не забудет! Два месяца вы мужественно сражались, но не покорились! Жертвы, принесённые вами на алтарь победы, не напрасны! Слава вам, бойцы и командиры легендарной 18-й дивизии!
Потом нас везли на санях, на машинах. Госпиталь в селе Салми разместился в добротном здании финской школы. Нас вымыли в душе, постригли, побрили, переодели в чистое бельё, перевязали раны.

  В нашей колонне было изначально полторы тысячи человек. Сколько же нас уцелело?
Все дни пытаюсь докопаться, куда делись танкисты 34-й танковой бригады, где Гапонюк, Кондратьев, Грязнов, полковник Смирнов. Записываю всё, что удалось узнать. Мощная первая колонна после прорыва финского кольца должна была следовать за нами, замыкать строй. В ней были относительно крепкие ребята, и в случае преследования они должны были дать должный отпор финнам, защитить нашу колонну. Но эта колонна вместе с технарями, остатками пехоты, а их вкупе насчитывалось почти две тысячи бойцов, пошла не за нами, а свернула влево и двинулась на Лаваярви по знакомой дороге, по той самой, которая привела нас из Кяснясельки в Леметти. Финны предусмотрели такой вариант и ещё раньше устроили на дороге полукилометровые завалы, поставили мины, а после завалов по обе стороны дороги соорудили дзоты. Так же они поступили и на объездной, параллельной дороге.

  Подпустив танкистов, технарей и пехоту, загнав их на мины, финны принялись уничтожать колонну и истребили её полностью. Кто же принял решение идти на север, в Кяснясельку, и бросить Алексеева? Комдив Кондрашов, комбриг Кондратьев?
Погибла и попала в плен вся колонна, более двух тысяч человек. Все, кроме Кондрашова и его адъютанта лейтенанта Иванова. Кондрашов переоделся в форму рядового красноармейца, снял с убитого бойца старую шинель, будёновку и вместе с Ивановым догнал нашу колонну. нашёл по следу и плёлся в самом её хвосте, нахлобучив на глаза шлем. Говорят, он был ранен.
Знамя дивизии захватили финны. Об этом они передавали по громкоговорителю, писали в листовках. Знамя 34-й легкотанковой бригады имени Калиновского вынес на груди командир танкового взвода, шедший в нашей колонне. Фамилии его я пока не знаю.
Гдe же мой друг Исаак Гапонюк?

  Ходят две версии. Первая: Гапонюк, начальник штаба бригады полковник Смирнов, комбат Шевченко погибли в бою на лесных завалах в колонне Кондрашова – Кондратьева. Вторая: страшная и невероятная. Будто бы командование 34-й бригады никуда не пошло, и все они в одночасье застрелились в своей штабной землянке. То ли пять, то ли шесть командиров, во главе с комбригом Кондратьевым. Говорят, что застрелился и больной Израецкий.
28-го февраля, за день до нашего выступления, здесь, в Салми, в своём штабе застрелился командир нашего 56-го корпуса комдив Черепанов. Может быть, это был протест, может, этим он хотел подтолкнуть Ковалёва дать нам «добро» на выход?
Заходил проведать нас Шульгин. Он держится молодцом. От него я узнал, что операцию по уничтожению колонны Кондрашова осуществил 4-й егерский батальон финской армии под командованием майора Матти Аарнио».

   Продолжение в следующей публикации.