Роберт Браунинг 1812-1889 Любовник Порфирии

Дождь рано начался вечор,
      Угрюмый ветер вдруг проснулся,
Верхушки вяза перетёр
      И в злобе к озеру рванулся:               
      Я слушал и душой замкнулся.
Вошла Порфирия; она
      Дабы спастись от непогоды
Очаг потухший докрасна
      Зажгла, и потеплели своды;
      С колен поднявшись, у комода
Она свой мокрый плащ сняла,
      Перчатки, шляпку – тут каскадом
Упали косы у чела;
      Потом со мною села рядом.
      Но я молчал. С горящим взглядом
Обвив себя моей рукой,
      Плечом коснулась обнажённым,
Стекали под моей щекой
      Златые косы оживлённым
      Потоком, голосом влюблённым
Она шептала, что слаба
      Любовь избавить от гордыни,
Что в сердце тяжкая борьба –
      Всё бросить ради благостыни
      И мне навек отдаться ныне.
Ведь страсть должна торжествовать,
      И даже вечер наш прекрасный
Не смог бы мысль мою сдержать 
      Из-за любви к ней: ведь напрасно
      Пришла она в сей день ненастный.
В её глазах я, у огня,
      Нашёл гордыню и влеченье:
Боготворит она меня,
      Забилось сердце в удивленье:
      Что делать мне в таком волненье?
В тот миг она была моей,
      Чиста, прекрасна и безгрешна;
Я понял, что мне делать: ей
      Златыми косами поспешно
      Обвил три раза горло нежно
И задушил. Держу пари,
      Не больно было нежной вые,
И, как бутон с пчелой внутри,
     Открыл ей веки: неживые
     Глаза смеялась голубые.
Я развязал косу, мертво
      В ней всё – лишь щёчка покраснела
От поцелуя моего:
      Порфирии я обнял тело,
      Её головка то и дело
У плеч моих свисала вниз
       С улыбкой розовой, чуть зримой;
Её желания сбылись:
      Прошло всё презренное мимо,
      И я – взамен, её любимый!
     Не догадалась всё ж она,
     Что я её услышал волю.
И вот мы вместе, ночь темна,
      И мы сидим бездвижно в холле;
      И Бог молчит о нашей доле!

   

Porphyria's Lover

BY ROBERT BROWNING

The rain set early in to-night,
       The sullen wind was soon awake,
It tore the elm-tops down for spite,
       And did its worst to vex the lake:
       I listened with heart fit to break.
When glided in Porphyria; straight
       She shut the cold out and the storm,
And kneeled and made the cheerless grate
       Blaze up, and all the cottage warm;
       Which done, she rose, and from her form
Withdrew the dripping cloak and shawl,
       And laid her soiled gloves by, untied
Her hat and let the damp hair fall,
       And, last, she sat down by my side
       And called me. When no voice replied,
She put my arm about her waist,
       And made her smooth white shoulder bare,
And all her yellow hair displaced,
       And, stooping, made my cheek lie there,
       And spread, o'er all, her yellow hair,
Murmuring how she loved me — she
       Too weak, for all her heart's endeavour,
To set its struggling passion free
       From pride, and vainer ties dissever,
       And give herself to me for ever.
But passion sometimes would prevail,
       Nor could to-night's gay feast restrain
A sudden thought of one so pale
       For love of her, and all in vain:
       So, she was come through wind and rain.
Be sure I looked up at her eyes
       Happy and proud; at last I knew
Porphyria worshipped me; surprise
       Made my heart swell, and still it grew
       While I debated what to do.
That moment she was mine, mine, fair,
       Perfectly pure and good: I found
A thing to do, and all her hair
       In one long yellow string I wound
       Three times her little throat around,
And strangled her. No pain felt she;
       I am quite sure she felt no pain.
As a shut bud that holds a bee,
       I warily oped her lids: again
       Laughed the blue eyes without a stain.
And I untightened next the tress
       About her neck; her cheek once more
Blushed bright beneath my burning kiss:
       I propped her head up as before,
       Only, this time my shoulder bore
Her head, which droops upon it still:
       The smiling rosy little head,
So glad it has its utmost will,
       That all it scorned at once is fled,
       And I, its love, am gained instead!
Porphyria's love: she guessed not how
       Her darling one wish would be heard.
And thus we sit together now,
       And all night long we have not stirred,
       And yet God has not said a word!


Стихотворение "Любовник Порфирии", впервые опубликованное как "Порфирия " в январском номере журнала Monthly Repository за 1836 год Браунинг позже переиздал  в "Драматической лирике" (1842) в паре с "Johannes Agricola in Meditation" под названием "Madhouse Cells". Стихотворение не получило своего окончательного названия до 1863 года.