Потерянная азбука

      
В некотором царстве, в некотором государстве,
где издалека долго течёт река Волга,
жила-была девочка Соня.
По утрам кашку ела, коли в сад не ходила,
играла и мультики глядела,
в обед пюре, да сосиски трескала,
в общем, жила Соня весело.
      

        ГЛАВА ПЕРВАЯ
Как ни странно, но Соня была самой обыкновенной девочкой.
— Нет-нет-нет, я вовсе не обыкновенная, я — замечательная потому, что всё-всё замечаю! — шутливо грозя пальчиком, говорила Соня. И с этим, конечно, было трудно поспорить.
Но всё же в огромном мире очень много девочек с темно-русыми вьющимися волосами, большими, широко распахнутыми серо-зелеными глазами, пухлыми губками и розовыми щечками. Жила она на окраине шумного города, в одном из больших ничем не примечательных девятиэтажных домов. На самом последнем, под самой крышей этаже, откуда открывался вид на соседние дома и тянущиеся ввысь к небу стройные тополя.
Сидя на подоконнике и уткнувшись носом в стекло, она часто разглядывала спешивших по своим делам людей. Сверху те казались ей маленькими и коротконогими. Люди потешно размахивали руками, крутили головами и изо дня в день сновали по двору, по только им ведомым маршрутам. Совсем недавно Сонечка подросла настолько, что наконец-то сумела дотянуться пальчиком до кнопки лифта. Соня так этим гордилась, что ещё целую неделю, снисходительно посматривая на своего верного товарища по шалостям, котёнка Жеку, говорила ему:
— Эх, ты, мелюзга, мелочь пузатая.                Котёнок не обижался, видимо соглашаясь с ней. Ведь кому, как ни кошкам знать, что быть маленьким в мире больших любящих тебя людей не так уж и плохо.

Однажды, в один из ненастных осенних вечеров, когда окна домов вспыхивают тёплыми разноцветными огнями, а бабушки и мамы на кухнях готовят ароматные булочки к чаю, Сонечке подарили небольшую пеструю коробку, на которой большими печатными буквами было написано: «ДОМИК ДЛЯ ГНОМИКОВ».                Девочка была очень рада подарку. Сразу открыв коробку, она увидела набор брёвнышек, черепиц для крыши, крохотные дверку и окошки, а кроме этого, малюсенькое резное крылечко. Судя по всему, из этого должен был получиться очаровательный домик. Соня позвала Дедушку, и они вместе принялись мастерить жилище для гномиков. Не прошло и получаса, как на столе перед ними стояла маленькая-премаленькая избушка. Да такая красивая, что у Сони просто дух захватило — стены были выполнены словно из настоящего дерева, черепица на крыше была ярко-красной, а дверь и окошки выкрашены в цвет полуденного неба.
Посмотрев на всю эту красоту, Соня подумала, что ей непременно хотелось бы побывать внутри домика. Но как ни была мала Сонечка, а было ей всего шесть лет и несколько месяцев, она могла в него только заглянуть, и то, лишь одним глазком.
Несколько последующих дней Соня с удовольствием играла с подарком, но скоро он ей наскучил, так как игрушек у неё было много. А поэтому, через какое-то время, домик оказался в самом дальнем углу детской комнаты. Любопытный паучок сплел затейливую паутинку на крылечке, крыша и стены домика покрылись пылью. Девочка совершенно о нем забыла, и только пронырливый котёнок Жека иногда подходил к домику, обнюхивал его, а надышавшись пылью, и несколько раз чихнув, обиженно отворачивался и уходил прочь по своим кошачьим делам.    Так бы и закончилась эта история про домик для гномиков, если бы не одно обстоятельство. Приближалась новогодняя ночь – ночь волшебства и чудес.
Тридцать первого декабря, после полудня, в то самое время, когда Мама и Бабушка суетились на кухне, готовя всякие вкусности на праздничный стол, а Дедушка и Папа во главе с Соней наряжали пушистую зелёную ёлку, во входную дверь тихонечко постучали. Соня, как всегда, первой кинулась открывать дверь, а распахнув её, к удивлению никого за ней не обнаружила. Лишь на придверном коврике лежал маленький конвертик с такой же маленькой сургучовой печатью, на которой была изображена раскрытая книга. На самом же конвертике было написано только два слова. Так как Соня читала ещё не очень хорошо, она решила отнести конвертик Маме.
— Мама, смотри! Смотри, что я нашла!                Мама, вышедшая на крик из кухни, была не очень рада, что её отвлекли от важных дел. Она как раз отправила в духовку очередной пирог, а ведь всем известно, что пироги дело очень серьёзное. Поэтому сначала она попросту решила, что это обыкновенные детские шалости, но увидев принесённое Соней письмо, даже немного растерялась:
— Ух ты, какой он маленький! — Мама, умиленно всплеснув руками, взяла аккуратно конвертик и, присмотревшись, прочла: «Для Ворчуна».
— Хм, странно..., — рассматривая его со всех сторон, пробормотала она.
— Но у нас нет никакого Ворчуна! Конечно, если не считать Дедушку, — здесь Мама тихонечко, чтобы тот не услышал, рассмеялась.
Она задумчиво повертела конверт в пальцах и хитро подмигнула Соне:
— Ох уж наверняка это письмо волшебное, недаром же его прислали под Новый год. Соня от восторга громко зааплодировала и завертелась волчком, подпрыгивая на одной  ножке.
— Ура! Вот здорово!
— Здорово-то, здорово, да вот только где же мы будем искать этого, хм... Ворчуна? — Мама огляделась вокруг, как если бы это могло ей помочь в поисках.
— Конечно, мы могли бы вскрыть конверт и прочесть, что там написано, только..., — видимо, пришедшая в голову мысль ей не очень понравилась. Помедлив немного, будто размышляя о чём-то важном, Мама присела на корточки возле Сони и, пристально посмотрев той в глаза, сказала:
— Запомни, Малыш, хорошенечко запомни! Читать чужие письма очень и очень нехорошо, просто скверно! — Соня утвердительно кивнула.
— Но нам, пожалуй, ничего другого не остаётся.
Вместе с Соней они принялись осторожно  открывать конверт, стараясь не повредить печать, а, вскрыв, увидели сложенный вчетверо ярко-рыжий, как солнышко на закате, кленовый листик, на развороте которого красивым аккуратным почерком было выведено: «БУКВЫ ИСЧЕЗЛИ!»
— Странно, ничего не понимаю! — растерянно пожала Мама плечами.
— Какие буквы, куда исчезли, да и кто такой, в конце концов, этот Ворчун?
Соня тут же с воодушевлением принялась было вслух фантазировать, как им найти загадочного Ворчуна, но к её большому сожалению, времени у Мамы на это не было ни капельки.
Она очень торопилась на кухню, откуда уже доносился чарующий аромат свежеиспеченной сдобы, поэтому положив конвертик себе в карман, Мама, посмотрев на часы, прервала Соню:
— Думаю сейчас, проказница, самое время тебе немного поспать и набраться силёнок. Должен же кто-то мне помочь накрыть на стол. А кто такой Ворчун и где его искать мы подумаем после, когда ты отдохнёшь. Ведь всё одно, сейчас в голову ничего не приходит. Соня робко попыталась протестовать, но Мама была как никогда непреклонна.
— Если пусто в голове, не найти ответа мне, — пробурчала Соня себе под нос. Она любила всякие присказки, время от времени сочиняя их на ходу, чем часто смешила домочадцев.
В этот раз в голове было действительно пусто, просто ни одной мало-мальски полезной мысли.
Мама поцеловала Соню в щёчку, слегка пригладила непослушные прядки и вернулась к своим делам. А Соня, вконец расстроенная тем, что загадку так и не удалось разгадать, сердито шмыгая носом и пыхтя, отправилась к себе в спальню. Спать днём Соня не любила, считая  это делом бесполезным, и в целом, сущим наказанием. Она рассерженно несколько раз пхнула кулачком подушку, взбивая её.
— На тебе, на! —  Соня изо всех сил ударила подушку ещё несколько раз.
— Получай! — она уже всерьёз примерилась запустить ею куда-нибудь в угол, но вдруг, замерев, передумала. Аккуратно, почти ласково уложив подушку на постель, она погладила её, и хитренько прищурив глазки, еле слышно нараспев сказала:
— Мягкая подушка — добрая подружка, тайну, кто такой Ворчун, прошепчи на ушко, — от мысли о том, что уж коли нужные идеи к ней не приходят, то, в конце концов, могут присниться, Соне на душе стало гораздо легче. Довольная собой, вертясь и дрыгая ногами, Соня накрылась одеялом, которое, как и следовало ожидать, оказалось кусачим, за что по обыкновению получило несколько увесистых пинков. Бой с одеялом закончился полным разгромом последнего. Скомкав и затолкав ненавистную «колючку» в дальний угол кровати, Соня принялась разглядывать рисунки на обоях. Все они были известны Соне вплоть до мельчайших чёрточек. Она уже давно заметила, что если глаза слегка прищуривать, то привычные очертания волшебным образом изменялись, сплетаясь в замысловатые узоры и превращаясь в неведомых сказочных существ. Иногда она видела пучеглазых золотых рыбок со спадающими вуалью хвостами, иногда тонконогих с ветвистыми рогами оленей. Но чаще всего ей виделся белоснежный хохлатый какаду, потешно наклоняющий голову и раскатисто пришепётывающий:
— С-о-н-я, С-о-н-я!
Соня в ответ дразнилась:
— Попка-дурак! — и высовывала язык. В этот раз попугай изменил своим правилам и, раскачиваясь из стороны в сторону, твердил лишь одно:
— Во-ррр-чун, Во-ррр-чун! — Соня, стараясь держать глаза зажмуренными, спрашивала в ответ:
— Кто это? Кто? — но птица только встряхивала крыльями и невозмутимо продолжала бубнить о таинственном Ворчуне. Незаметно для неё самой, мысли в голове у Сони спутались, она несколько раз с наслаждением причмокнула, и, наконец, её сморил сон, сладкий, как сахарная вата, которую иногда  покупал ей Папа...

          ГЛАВА ВТОРАЯ
— Так, перестань, не хнычь, не хнычь! Хватит уже слезы-то лить! Я тебе еще сто раз повторю — не ясно ничего. То, что сорока натрещала, так она известная болтушка – наплетет невесть что, а ты и поверил! Даже если это произошло, мир не без добрых людей, да и мы, хоть и малы, чего-нибудь да стоим!
Соня сквозь дрему услышала чье-то хныканье и добрый, чуть ворчливый голос. Она никак не могла разобрать: спит она или уже проснулась. А потому решила, что, если слегка приоткроет глаза, ужасного ничего не произойдет, зато тут же все станет ясно. Стараясь не спугнуть невидимых ею собеседников, не двигаясь, она чуть-чуть прищурила один глаз, потом другой, но так ничего и не поняла. Желание узнать, кто же это там разговаривает, было так велико, что набравшись смелости, Соня распахнула оба глаза и тут же испуганно крепко их зажмурила. 
То, что она увидела, сильно поразило Соню, и что уж скрывать, даже испугало. Она по-прежнему находилась в своей комнате, но – удивительное дело! – оказалось, что лежит она посреди подушки размером с целое футбольное поле. При этом подушка, одеяло, сама кровать, да и вся комната в целом были, как и прежде, ей знакомы, только всё стало во много-много раз больше.
Наконец, собравшись с духом и решив до крайнего случая не плакать, а нужно сказать, что Соня была очень храбрая девочка, она осторожно окинула взглядом комнату. Платяной шкаф в углу, упираясь в потолок, словно в облака, возвышался чёрной отвесной скалой; маленький плюшевый медвежонок, с которым Соня так любила засыпать, даже лёжа на боку, оказался выше неё, а любимые мамины шторы раздувались на окне подобно парусам огромного пиратского корабля.
— Йо-хо-хо! — Соня ошарашенно почесала в затылке. Неторопливо осмотревшись и найдя тропку среди складок постели, девочка, словно по холму, вскарабкалась вверх по одеялу. Подойдя к краю кровати, медленно, остерегаясь оступиться, она заглянула вниз.
Сначала Соня никого не увидела, но потом, присмотревшись, возле самой ножки огромного теперь стула заметила маленького, не более наперстка, человечка, а потом ещё одного, а следом ещё. Ей подумалось, что, быть может, кто-то покажется и в следующий миг, но больше так  никто и не появился.
Поразмыслив немного и решив, что девочке шести с половиной лет бояться таких малюток не стоит, ведь, в конце концов, это же не мыши, она поднялась в полный рост и громко окликнула незнакомцев.
Соня еще никогда в жизни не видела, чтобы кто-то так быстро бегал. Все трое человечков кинулись сначала врассыпную, потом друг другу навстречу, столкнулись, ударившись лбами, разлетелись в разные стороны, несколько раз перекувырнувшись через голову, и, в конце концов, спрятались один за другим за ближайшей ножкой стула.
Примерно через полминуты несмело, пытаясь не показываться полностью, из-за ножки высунулась маленькая испуганная рожица. Человечек, озираясь, настороженно вертя головой, осматривал комнату и, наконец, подняв глаза, увидел Соню. Его личико расплылось в приветливой и радостной улыбке:
— Фух ты, да это же просто гномочка! — незнакомец потирал ушибленный лоб.
— Я..., — не просто гномочка, я — просто Соня, то есть Соня я..., просто! — насупилась Соня, и вконец запутавшись, замолчала.
Тем временем из укрытия, переминаясь с ноги на ногу, вышли необычно и смешно одетые три человечка.
На их маленьких ножках красовались остроносые  жёлтые туфельки с серебряными бубенчиками на концах.   Свободные красные штанишки были заправлены в полосатые гольфы, темно-синие курточки подпоясывались расшитыми ремешками с блестящими бляхами. На головах же у них топорщились алые колпачки с такими же бубенцами, как и на туфельках. Соня, не веря своим глазам, разглядывала незнакомцев.
— Какие они забавные! Интересно, кто бы это мог быть? — Соня незаметно ущипнула себя, чтобы убедиться,  не мерещится ли ей это всё. Она ещё раз заглянула за край, пытаясь понять, как можно спуститься вниз, но ни одного пути так и не обнаружила.
Явно немного осмелев, человечки подошли ближе и один из них, поманил её рукой: 
— Ну что же ты, спускайся!
— Не могу, — прокричала в ответ Соня,  — я не знаю, как!
— А как же ты туда забралась? — человечки смотрели на Соню, высоко задрав головы.
Соня пожала плечами:
— Как-то само собою получилось..., — она и впрямь не могла объяснить, как это произошло. В общем-то, это было странным – объяснять незнакомцам, как она оказалась в своей собственной кровати. То ли от волнения, то ли от голода у Сони неожиданно заурчало в животе. Она даже облизнулась, вспомнив о чудесных праздничных пирогах. И вдруг поняла, что теперь даже самый маленький кусочек настолько для неё велик, что ей его не слопать и до следующего нового года. Пироги Соня любила самозабвенно, и эта мысль совсем её не порадовала.
— Эдак пока до начинки догрызёшь, лопнешь, пожалуй! — размышляя, она аж разозлилась. От горестных мыслей Соню отвлекло бормотание снизу.
— Не могли бы вы мне помочь спуститься! — попросила она, с опаской заглядывая вниз.
Щупленький человечек, похожий на кузнечика, назвавший до этого Соню гномочкой, взъерошил пятерней светлый чубчик, торчащий из-под колпачка, и торопливо прострекотал:
— Подожди, подожди немного, я что-нибудь сейчас придумаю!
Он повертел головой по сторонам, потом стремглав кинулся куда-то под кровать и через минуту, кряхтя от натуги и отдуваясь, выволок оттуда маленькую подушечку. На неё Соня раньше укладывала спать свою куклу.
— Опять подушка, что за напасть такая! — Соня озабоченно подумала, что в её жизни стало слишком много подушек.
— И что же мне теперь с ней делать?
— Как что?! Прыгай на неё, а мы тебя подхватим! — человечки засуетились внизу.
— А если вы меня уроните? — девочка с сомнением прикидывала высоту. «Лететь» было не близко.
— Прыгай — не бойся! Какую-нибудь другую гномочку могли бы, а гномочку с таким смешным именем — ни за что!
— Чего это оно смешное-то? — про себя подумала Соня, нахмурив бровки. Но, прикинув, что обидеться она всегда успеет, молча посмотрела вниз. Подушка показалась ей такой маленькой, что прыгать на нее совсем не хотелось. Но как мы помним, смелости Соне было не занимать, да и уж очень ей хотелось познакомиться с шутниками, что заглянули к ней в гости.
— Стоит только разобраться, и здесь нечего бояться, — подбадривая себя по привычке, проговорила Соня, всё же чувствуя, как у неё от страха засосало под «ложечкой».
 Разбежавшись по простыне и изо всех сил оттолкнувшись ногами, девочка прыгнула вниз. Словно в калейдоскопе, комната закружилась у неё перед глазами, но уже через секунду она оказалась на мягкой подушке, лежащей на полу. С разных сторон Соню с любопытством рассматривали три пары добрых, немного встревоженных глаз.

        ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— С приподушкиванием тебя! — человечек, притащивший спасательную подушку, протянул Соне руку.   Ладошка была горячая и крепкая. Он со всех сторон оглядел Соню и чуть слышно, насмешливо цокнул языком:
— Странный на тебе костюм, однако. У нас гномочки так не одеваются!
Девочка досадливо поморщилась. Во дворе Соня слыла большой модницей, и ей было не совсем удобно знакомиться, не будучи одетой в красивое платье, туфельки и без больших ярких бантов. Она спрыгнула и, отряхнув штанишки с курточкой, так и осталась стоять босяком, пристально разглядывая незнакомцев.
— Это пижама! Мне её Мама купила. Вы что? Не знаете, что спят в пижамах? —  с вызовом спросила Соня.
— А! — сказал первый человечек, тот, что выглядел постарше.
— О! — эхом отозвался второй.
— Ах, вот оно что! — радостно заулыбался, видимо самый младший из всех.
— И все равно, ты какая-то странная, гномочка Соня! Гномочки не спят в таких больших кроватях и не укрываются такими огромными одеялами! — человечки дружно закивали.
— А я вам говорю, я не гномочка, я девочка! И звать меня Соня...
— Ну, то, что ты поспать любишь, мы уже поняли, — хихиканье прервало её на полуслове.
— Это почему? Это вы чего, это? — Соня до того опешила, что обычно бойкая на язык, вдруг совсем замешкалась.
— Как чего? Абы кого Соней звать не станут — видимо и впрямь всласть поспать любишь.
Прыская в кулак, незнакомцы еле сдерживались, чтобы не рассмеяться. Вспыхнув, Соня уже надула щечки, и, упрямо выпятив нижнюю губу, приготовилась дать достойный отпор, но в этот момент старший из человечков примирительно сказал:
— Ты на нас не серчай, мы и в правду первый раз видим такую забавную гномочку.
— Я не..., — хотела сказать Соня, но передумала. — Ладно, — решила она про себя, — стоит ли спорить из-за каких-то пустяков? — Хорошо, но вы всё равно меня неправильно поняли! — терпеливо продолжила она, — Соня — это имя такое! Так меня зовут Мама и Бабушка, а ещё Дедушка и Папа!
— Угу, — мы и говорим..., — сквозь смех согласно качнулись колпачки. Соня в отчаянии топнула ножкой.
— Ну, хватит! Я — Соня, а если полностью, то — София Васильевна Шевченко! —  уже сердито, буквально по слогам расставила девочка.
— Ясно?
— Ясно! — все трое, присмирев, ответили хором, и, сгрудившись, стали о чём-то тихо перешептываться, изредка поглядывая в её сторону.
— Сама махонькая, а имя ого-ого какое! Чудеса, да и только..., — еле расслышала Соня чей-то голос. Закатив глаза, она вздохнула, размышляя, не пришло ли, наконец-то, самое время, когда стоит надуться, но любопытство всё же взяло верх. Ещё несколько секунд они стояли друг против друга молча. Первой, язвительно прищурившись, не выдержала Соня:
— Ну, а вас как зовут? И еще…, вы кто?
— Мы-то? Мы — гномы! — громко и торжественно ответил один из человечков.
Соня незамедлительно скорчила обиженную рожицу:
— Нехорошо обманывать маленьких! Мне Мама говорила, что гномов по-настоящему не бывает!
— Вот тебе и раз! Как же не бывает, когда — вот мы! — первый из гномов улыбнулся в усы. А другой добавил: — Бывают-бывают, ещё как! Я вот, каждый день бываю, и ничего!
— Ладно..., — Соня вопросительно посмотрела на самого старшего.
— Вот он — Хохотушка! — гном указал на самого худенького.
Хохотушка, широко улыбнувшись, «агакнул», и, поклонившись, изящно шаркнул ножкой.
— Это — Хныка! — и Соня сразу опознала того, кто плакал, и кого успокаивали. Человечек с печальным личиком тоже поклонился, да так низко, что его бубенчик на колпачке коснулся пола.
— А я — Ворчун! — после этой фразы Соня аж подскочила, да так неожиданно для гномов, что напугала их всех разом.
— Ты, это…, если драться, то мы ссор не любим, мы народ мирный! — запинаясь, пробормотал Хныка и спрятался на всякий случай за спину Ворчуна.
— Ой-ой-ой! Простите меня! — затараторила на радостях Соня, — вот же здорово!
— Пугать у тебя здорово выходит, — пробубнил   обиженно Хныка.
— Да ладно вам, я вовсе не хотела никого пугать! —  на самом деле Соне было даже немного приятно, как потешно те перепугались. — Ух, то-то же! Будете впредь шутки надо мной шутить!
— В общем, у меня для вас письмо! — успокоившись, выдохнула Соня.
От удивления у гномов вытянулись лица.
— Вот дела! А откуда ж ты знаешь, что это письмо для нас? — спросил, наконец, голубоглазый Хохотушка. Он с сомнением, и чуть насмешливо оглядел девочку.
— Да как же мне не знать, когда на нем было написано: «Для Ворчуна».  И печать настоящая, сургучовая.
Ворчун вопросительно вскинул седые косматые брови.
— И где же сейчас это письмо?
— Оно у Мамы осталось, — ответила Соня и пояснила. — Я его Маме отдала, потому что еще не очень хорошо умею читать. Только Мама сейчас на кухне, да и Бабушка тоже там.
— У! Делов-то! Сейчас сходим туда, да и заберем.
Хохотушка уже было направился в сторону двери, но Соня его остановила.
— Подожди, ничего у нас не выйдет сейчас.
— Это ещё почему?
— Да потому что никак нам туда не пробраться — того и гляди затопчут! Или за мышей примут — вот визга-то будет! И пугать я их не хочу — они меня растили-растили, растили-растили, «Растишкой» кормили, а я вдруг возьми и опять стань совсем крохотной!
— Ох, и расстроятся же они, — Соня сочувственно прижала ладошки к щекам, — а у Бабушки может быть даже давление подскочит!
— Кто-кто подскочит? — не расслышал ещё хмурящийся Хныка. — Бабушка?
Соня представила себе скачущую по квартире Бабушку и замотала головой:
— Да нет же..., — но договорить она не успела, потому что вмешался Ворчун.
— Бабушка, конечно, дело хорошее, полезное, только сейчас-то дело не в Бабушке! Давайте-ка лучше подумаем, как нам письмо добыть,  нужно же узнать, что в нем написано.
Тут Сонечка смутилась, ведь она вместе с Мамой уже прочла письмо, и сейчас ей было совсем неудобно перед новыми товарищами. Она хорошо запомнила, что ей сказала Мама о чтении чужих писем.
— Понимаете, я... мы... — она старалась не глядеть на гномов.            
— Что случилось, гномочка София Васильевна? —  пробрюзжал Ворчун, слегка наклонив голову, и посмотрел на неё добрыми, чуть грустными глазами.
— Мы с Мамой письмо...
— Что, что с письмом? — сразу встревожились гномы.
— Нет, нет, с письмом всё в порядке! — Соня с трудом подыскивала слова. — Просто я не знаю, как вам объяснить.
Щёчки от смущения у Сони стали совершенно пунцовыми.
— Но мы это сделали не из баловства и не любопытства ради, а потому что хотели помочь!
— Что? Что вы сделали с ним? — бубенчики на колпачках звенели от нетерпения.
— Ведь мы же не знали, кто такой Ворчун, поэтому мы с Мамой вскрыли и прочли письмо. Думали, что так мы узнаем, кто он такой, чтобы письмо передать, — упавшим голосом, тихо прошептала Соня и опустила глаза в пол.
— Эх, вы! Разве так можно было делать? Это была глупая и неправильная затея! Нужно было пройти по всем квартирам во всем доме, а если нужно и во всем городе, и повсюду спрашивать, не живет ли там Ворчун. Вот как должна была поступить честная и разумная гномочка! —  Хохотушка, рассердившись, упрямо поджал губы и отвернулся.
— Вот именно, — согласно буркнул Хныка.
— Да не гномочка я! — Соня чуть не расплакалась от обиды.
— И затея вовсе не глупая, не глупая! Я могла бы тогда отдать письмо Дедушке. Он тоже иногда ворчит, а значит и его можно назвать Ворчуном. Но тогда бы я не узнала, что написано в этом письме, и не смогла бы об этом рассказать вам, бее! — раздосадовавшись, Соня даже показала Хохотушке язык, а тот в ответ, еще хмурясь, показал ей свой.
— Тихо! Тихо! Не ссорьтесь! Всё случается так, как должно случиться, и чему быть, того не миновать! — пожевав задумчиво ус, Ворчун наставительно поднял руку.  — Главное, она знает, что было в письме, и, значит, сможет рассказать нам! А в жизни всякое бывает — иногда даже самые мудрые гномы не знают, как поступить верно.
Приободрённая Соня с благодарностью посмотрела на своего защитника. 
— Так что же там было написано? — Ворчун погладил Соню по растрепавшимся волосам.
— Там было только два слова: «БУКВЫ ИСЧЕЗЛИ». И всё!
Совсем недавно повеселевшие лица гномов вновь стали хмурыми.
— Вот никак здесь без буквоежек не обошлось — слопали бедные буковки! — Хохотушка сердито сжал кулачки и потряс ими.
— Так я и знал! Сорока была права. Что же мы теперь без Азбуки делать будем? — Хныка горестно зашмыгал носом, личико у него скривилось, и он совсем по-детски, сев на пол, расплакался, утирая капающие слезы своим колпачком. Соня, глядя на Ворчуна, растерянно сопела, понимая, что произошло что-то очень нехорошее, а разыгравшееся воображение рисовало, как неведомые, но  несомненно страшные буквоежки, глотают буквы одну за одной. Сейчас она и представить себе не могла, что ещё совсем недавно считала гномов выдумкой, и с удивлением подумала, что даже Мама не всё в этом мире знает. И только старый гном, хоть и был взволнован, молча хмурился, о чём-то размышляя:
— Да..., — наконец, прервал он молчание, — дело, конечно, серьёзное. Нужно спешить! Пока часы не пробили полночь, мы обязательно должны вернуть в Азбуку все буквы. А коли не поспеем, то все-все дети в мире разучатся читать и писать! Он ещё немного постоял в раздумье, и, окинув всех серьёзным взглядом, скомандовал:
— Что ж, стало быть, в путь!

                ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Перед тем, как отправиться в дорогу, Ворчун достал из своей котомки пару желтеньких с бубенцами туфелек.
— Ну-ка, надевай, а то простынешь ещё. Да и путь нам предстоит не близкий — эка комнотища-то у тебя!
Прежде комната Соне не казалась особо большой — даже разбежаться-то негде было. Другое дело сейчас — от бескрайних просторов покрытого линолеумом пола даже захватывало дух. Линолеум был прохладным, и Соня только сейчас заметила, что по-прежнему стоит босая. Туфельки ей очень понравились, они были почти впору, и от радости она даже заплясала, так что по комнате разлился звон бубенцов. Ворчун добродушно улыбнулся в усы.
— Ну, ладно, плясунья, пошли.
— Ой, а куда мы идем? — почти набегу, еле поспевая за Ворчуном, спросила Сонечка.
— Как куда? Конечно же, в наш дом. Ведь гномы приходят только к тем, у кого есть ДОМИК ДЛЯ ГНОМИКОВ, неужто ты этого не знала?
— Нет! — честно призналась девочка. — Я думала, это просто игрушечный домик, хотя он мне так понравился, что мне очень хотелось бы в нем побывать.
— Ну вот, как раз и побываешь, а заодно и порядок поможешь навести в нём, столько там пыли и паутины, что мы еле зашли. Соня смущенно потёрла нос.
— Это я с радостью, я всегда Маме помогаю убираться. Только скажите, там часом пауков или тараканов всяких нет? А то я их немного боюсь, — шепотом добавила Соня, — и Мама тоже…
— Если что, паучищ, да тараканов я беру на себя, — услышав разговор, храбро пропищал Хохотушка, — сейчас я им всем задам!
И, замурчав себе под нос песенку: «Паучки ловили мошек, мошки вились у окошка, за окошком кошка ждёт, кто ей в лапы попадёт…», вприпрыжку ускакал под тумбочку. А когда появился вновь, то друзья увидели, что он залихватски перекинув через плечо, нес зубочистку. Она была так велика для Хохотушки, что казалось, что тот несёт копьё.
— Эй, лыцарь! — подтрунил Хныка, — смотри паутину не проткни, а то сачок делать будет не из чего!
— Сам знаю! — добродушно огрызнулся запыхавшийся Хохотушка, — что мне впервой что ли? — и унёсся вперёд.
Девочка, широко раскрыв глаза, глядя на происходящее, слушала и совсем ничего не понимала. У неё накопилось так много вопросов, что она не знала с какого начать.
— А что это за звери такие — буквоежки? — решилась, наконец, спросить Соня у идущего рядом Хныки.
— Буквоежки-то? Так, то не звери, мошки скорее,  — усмехнувшись, ответил гном.
— Они, конечно, вредные, но ни для кого, кроме букв не опасные. А заводятся они только в тех домах, где к буквам плохо относятся, и слова в разговоре по-всякому коверкают, —  пояснил Ворчун и посмотрел на Соню.
— А что это значит — слова коверкать?
— Ну, то — сюсюкать, как несмышлёныш, или кричать громко и неразборчиво. У тебя в доме часом никто так не хулиганит?
Девочка вздохнула, уж ей ли было не знать.
— Бывает иногда, когда расшалюсь, а я страсть, как люблю шалить, — и искоса посмотрела на Ворчуна, степенно шагающего чуть впереди.
— Знать и ты на тарабарском поговариваешь? —  усмехнулся старый гном, обернувшись на ходу.
— Это как? Как это на тарабарском? — не поняла девочка.
— Ну, так, то и значит, коли кто слова коверкает — стало быть, на тарабарском говорит, — Ворчун сбавил шаг и продолжил. — Далеко-далёко, за синими морями, да за высокими горами, есть страна такая — Тарабарщина. Так вот там все так говорят. И живётся в той стране буквоежкам очень привольно. Как увидят где какую буковку, сразу слопают, и никто их за это не ругает. Соня, внимательно слушая гнома,  вдруг остановилась и в испуге захлопала ресницами.
— Это что ж значит? Эти буквоежки из-за меня... из-за меня буковки съели?
Ей стало так грустно, что вдруг, закрыв лицо ручками и жалобно всхлипывая, она заплакала. Да так безутешно и горько, что Хныка, даже не поняв, из-за чего та плачет, тут же присоединился к ней. От неожиданности растерявшиеся Ворчун с Хохтушкой, суетливо хлопоча вокруг и сочувственно вздыхая, как могли, принялись их успокаивать.
— Ну, что вы, что вы! Будет вам убиваться-то! — наперебой бормотали они и, ласково приобнимая плачущих за плечи, гладили их по головам. Наконец, всхлипывания постепенно затихли. Соня, ещё вздрагивая, утерлась рукавом и, подняв зареванное лицо, спросила у Ворчуна:
— И что же делать теперь?
— Ну, слезами делу не поможешь! Да и ошибка, которую можно исправить — не ошибка вовсе! Запомни это! Будем теперь вместе Азбуку из беды выручать.
— А я сумею?
— А как же! Вместе нам любая беда нипочём! Соня облегченно вздохнула, и они, взявшись за руки,  медленно двинулись дальше.
Незаметно, за разговорами, путники дошли до домика. Даже издалека можно было заметить, что он был покрыт пылью, а кое-где на черепичной крыше серо-зелёными пятнами закустился мох. Но главное, над самым крылечком раскинулась косматая узорчатая паутина, и посреди нее сидел довольно злобного вида паучок с красным крестиком на круглой спинке.
— Подождите здесь, пока я разберусь с захватчиком! — жестом остановил всех Хохотушка и с зубочисткой наперевес храбро побежал к домику.
Все ждали, что сейчас произойдет битва и, быть может, даже будут раненые. Но к всеобщему облегчению, они увидели, как Хохотушка, подбежав к паучку, опустил своё копьё и протянул на встречу ручку. В свою очередь паучок протянул ему одну из своих восьми лапок, они пожали их друг другу, а потом даже обнялись.
Гномы успокоились, и только Соня, с опаской прячась за спины друзей, приблизилась к домику. Хотя она и была храброй, ей никогда не приходилось видеть столь больших пауков, тем более что она была все-таки маленькая девочка, поэтому ей было простительно немного трусить.
Паучьего языка она не знала, но друзья объяснили ей, что этот паучок их старинный знакомый, он с радостью сплетет паутину в другом месте и сейчас же уйдет.
Соня, на радостях, что все прошло благополучно, и драться ни с кем не пришлось, попросила Ворчуна, чтобы он перевел её слова паучку. Она поблагодарила его за то, что тот был так милостив, что добровольно решил перебраться в другое место. А также подсказала, где находится уютный уголок над шкафом, куда Мама никогда не добирается ни веником, ни тряпкой, и там частенько пролетают мошки, так что добрый паучок не останется на новом месте без обеда.
— Как я рада, что паук, оказался другом вдруг! — пропела Соня, и всем стало весело.
Вскорости паучок, сложив свои скромные пожитки в мешочек, сплетённый из паутины, натянув на лапки калошки, помахал на прощание лапкой, быстро-быстро забежал за домик, и уже через секунду друзья потеряли его из вида.
Немало времени ушло на то, чтобы привести домик в порядок: аккуратно снять паутину и сложить её на полянке (Соня до сих пор так и не поняла, для чего она им понадобится), вымести пыль и сор, расставить невесть откуда взявшуюся посуду на столе, передвинуть стулья со столом, заправить постельки на маленьких кроватках и, наконец, даже растопить самый настоящий камин. Соня внезапно заволновалась, что Мама может в любой момент зайти в комнату и, не обнаружив дочку, испугаться. Но Ворчун успокоил её и объяснил, что в мире людей время длится намного дольше, чем в мире гномов, поэтому ей нечего беспокоиться, так как по людским меркам с момента их встречи прошло не более пяти минут.

          ГЛАВА ПЯТАЯ
— Ну вот, кажется, управились, можно и приступать, — довольно проговорил Ворчун.
К этому времени они успели вкусно пообедать припасенными гномами плюшками с земляничным вареньем, запивая их ароматным черничным чаем. Сонечке так понравилось наливать всем чай из маленького пузатого самовара, что она решила попросить Маму обязательно купить такой же, только большой, чтобы в семейном кругу было всегда также уютно и тепло.
— Хныка, принеси мне, пожалуйста, веточку от веника. Где-то я её видел не далеко от дома, пришла пора делать сачок, — Ворчун отодвинул опустевшую чашку. Хныка, кивнув, молча встал из-за стола и вышел. 
— А зачем нам сачок? — поинтересовалась Соня. Ей не терпелось узнать, как они будут спасать АЗБУКУ. Кроме этого, Соня уже давно приметила небольшой деревянный сундучок, закрытый на тяжёлый навесной замок. Он стоял в дальнем углу единственной комнаты, и оттуда постоянно доносился звук, как будто кто-то негромко чавкал. Девочка, хотя и стеснялась спросить о том, что находится в сундучке, догадывалась, что именно там хранится волшебная книга.
— Как зачем? Им мы будем ловить буквы и сажать обратно на листики в АЗБУКУ, — Хохотушка даже потёр от удовольствия ладошки. — Очень мне нравится их ловить — они такие милые!
Наконец, на пороге появился Хныка. Он принес веточку и целое полотно паутины, которую они сложили около домика во время уборки. Ворчун ловко согнул веточку так, что та стала похожа на ракетку для бадминтона, перетянул, где нужно бечевкой и так же ловко натянул кусочек паутины таким образом, что тот стал похож на колпачок гномов, только без бубенчика и побольше.
— Так, почти все готово, можно открывать сундучок и приниматься за спасение АЗБУКИ.
— Осталось лишь произнести волшебное заклинание! — заговорщически прошептал Хохотушка. — Надеюсь все его помнят?
— Конечно! — за всех ответил Хныка, но вдруг с сомнением посмотрел на Соню.
  — Я? — растерялась Сонечка. — Откуда же мне знать гномичье волшебное заклинание? Я же не гномочка!
— Ну, не переживай, оно не сложное. Нужно только, чтобы каждый из нас произнес поочерёдно, по порядку, все буквы — буковку за буковкой, не путаясь и не запинаясь! — неторопливо пояснил Ворчун.
«Хорошо! — подумала Соня, — что заклинание такое простое, и как хорошо, просто здорово, что мы с Дедушкой учили АЗБУКУ и по много раз повторяли буквы». А вслух  ответила:
— Я готова!
Она хотела сразу же и начать, но Ворчун объяснил, что к чтению волшебного заклинания они приступят только после того, как, открыв сундучок и положив АЗБУКУ на стол, выгонят из неё буквоежек.
Ворчун аккуратно отложил в сторону сачок и снял с пояса большой серебряный ключ. Подойдя к сундучку, он  несколько раз со скрипом провернул ключ в скважине и  открыл замок. После этого он откинул крышку и аккуратно вытащил из сундука что-то завернутое в лист лопуха,  бережно положив на стол. На развёрнутом листике все увидели маленькую, чуть больше двух ладошек, книжечку. Соня была даже немного разочарована — ей представлялось, что волшебная АЗБУКА должна быть очень большой, но поразмыслив, поняла, что тогда бы та не поместилась в сундучок, да и гномы не смогли бы её поднять.   
АЗБУКА была очень красивой, сразу стало ясно, что её сделал искусный мастер. Обложка была выполнена из тонкой белоснежной березовой бересты, украшенной  сложными резными узорами, изображавшими диковинные цветы и листики растений; листочки же были изготовлены из лепестков дикорастущих роз, нежно-розового цвета.
— Ну что, посмотрим, кто тут буквы наши лопает! — сурово сказал Хохотушка и, раскрыв книгу, перелистнул первый лист. 
Девочка на всякий случай отошла в сторонку, ведь ей никогда ещё не приходилось встречаться с буквоежками. Ворчун перевернул еще несколько страниц, потом еще, но все они были пусты. Перелистав АЗБУКУ до середины, они наконец-то обнаружили двух буквоежек. К изумлению Сони, те были больше похожи на обыкновенных светлячков и страшными совсем не казались. Друзья застали буквоежек в тот момент, когда злодейки только примерялись начать жевать букву «П». Судя по всему, это была единственно оставшаяся в АЗБУКЕ буква. Видимо, буквоежки начали есть буквы с разных сторон, а так как их в АЗБУКЕ тридцать три, то буква «П» оказалась последней, и которую они, по счастью, съесть не успели.
Соня, осмелев, топнула ножкой об пол и строго крикнула буквоежкам:
— Кыш от сюда! — но те ничуточки не испугались, и, не обратив на нее внимания, продолжили жевать.   
— Так ты их не прогонишь! —  усмехнулся Ворчун. — Гляди, как нужно, и запоминай!
— Пыль, пень, пух! — скороговоркой выпалил он.
Словно по команде буквоежки, замерев, погасили свои фонарики, сморщились, сжались, а потом, завертевшись юлой, вдруг исчезли, как если бы их тут и не было.
— Ух ты! Классно! — обрадовалась Соня. — Значит, чтобы прогнать буквоежек, нужно просто произнести: «ПЕЛЬ-МЕНЬ-ПУ!»
Но тут же озадаченно посмотрела на гнома.
— А что это такое ПЕЛЬ-МЕНЬ-ПУ?
Гномы, как один, схватились от хохота за животы.
— Вот уж не знаю, что это за зверь, — еле выговорил, смеясь, Ворчун, вытирая набежавшие слезы.
— Но я ведь только что слышала, как ты громко сказал: «ПЕЛЬ-МЕНЬ-ПУ!» — Соня воинственно упёрла ручки в бока и сощурилась. — Опять ваши шуточки?
  — Что ты, что ты, Сонечка! — трясся от смеха Ворчун. — Какая же ты всё-таки смешная, да невнимательная! Мне бы и в голову не пришло говорить это диковинное слово, я просто сказал: «Пыль, пень, пух!» Каждое из этих слов начинается на букву «П», вот из-за того-то буквоежки и исчезли. Понятно?
— А-а-а! — заулыбалась Соня, и сначала смущённо, а потом от всего сердца залилась громким смехом.
      ГЛАВА ШЕСТАЯ
Отсмеявшись и успокоившись, друзья бережно, тщательно, рассматривая каждую страницу, перелистали все листики АЗБУКИ, но ни букв, ни зловредных буквоежек больше не обнаружили.
— Только одна-одинёшенькая буковка «П» и осталась. Бедненькая, хорошо, что хоть её мы успели спасти от противных буквоежек! — огорчённо вздохнула Соня.
— Так-то оно так, но пора нам приниматься за дело! Спасать-то нужно еще целых тридцать две буквы, а это совсем не мало! — Ворчун поправил колпачок на голове и попросил всех приготовиться произнести волшебное заклинание.
Спасатели встали вокруг стола и замерли, готовясь ничего не забыть. Первым начал Ворчун:
— «А»!
— «Б»! — отозвался Хныка.
— «В»! — не отставал Хохотушка.
Следующей была Сонечка. Она так волновалась, что по ошибке чуть не произнесла «Д», но вовремя вспомнила гусеничку из книжки, которую ей читала Бабушка. Рядом с поднявшейся на задние лапки гусеницей была нарисована большущая зеленая буква «Г».
— «Г»! — уверенно отчеканила Соня, и все посмотрели на нее одобрительно. Так, они по кругу, четко и громко назвали все буквы из АЗБУКИ. Соня не запнулась даже на «Ъ», хотя он был невероятно твердым. Последнюю, как и первую букву, выпало произносить Ворчуну:
— «Я»! — торжественно, оглядев присутствующих, произнес он, и все с облегчением выдохнули. Они понимали, что впереди еще много трудов, но то, что им удалось без запинки произнести все до единой буквы, придало им гордости и сил.
— А ты знаешь, почему буква «Я» самая последняя в АЗБУКЕ? — спросил вдруг, хитро прищурившись, Ворчун у Сони.
— Неа, не знаю, — помотала головой девочка.
— А потому она поставлена в конец строя, что есть самое наипоследнейшее дело «якать» и Я свое вперед выставлять. Умеешь что-то хорошо делать — делай, а не умеешь — помалкивай! И еще потому, что не только о себе, но и о других нужно думать и заботиться!
Соня задумалась. Много ли она за свою коротенькую жизнь думала о других: о Маме, Бабушке, Папе, Дедушке, о Жеке, в конце концов? Как часто она, капризничая и хулиганя, говорила: «Я, мне, меня!»? Сонечке стало грустно и стыдно. Бывало, чего уж там говорить, бывало, и не редко, когда она «якала», и все домочадцы, души в ней не чая, исполняли её прихоти, считая маленькой.
— Но теперь-то я другая, я не маленькая, хотя нет..., маленькая, как горошина, — совсем заплутав в мыслях, Соня посмотрела на друзей, и вдруг, вспомнив, зачем они все здесь собрались, улыбнулась. Улыбнулась так, что на щечках заиграли веселые ямочки. — Зато теперь я – спасательница АЗБУКИ!
Впредь она твердо решила обязательно помогать всем своим близким и поменьше «якать».
— Ну что? Теперь можем приступать к возвращению  букв, — Ворчун взял в руки сачок и встал наизготовку.
— А что делать-то нужно? — Соня от нетерпения пританцовывала, подбегая то к одному, то к другому гному. — Неужели опять заклинание читать? — тараторила она. Ворчуну даже пришлось на неё строго цыкнуть.
— Ну, не совсем заклинание! Но только знающий и уважающий АЗБУКУ справится с этим нелегким заданием.  Каждый из вас троих, не повторяясь, начиная с Хныки, должен будет произнести слово, которое начинается на ту букву, которую мы собираемся ловить, а там сама увидишь, что станется! — Ворчун сурово сдвинул брови и покрепче сжал в кулачках рукоятку сачка.
— Начали!
— Первая буква у нас «А» — значит «Арбуз», —  поёрзав на стульчике, прошептал Хныка.
— Апельсин! — выкрикнул Хохотушка, передавая эстафету Соне.
Та, на мгновение замешкавшись, тут же нашлась. Обрадованная и одновременно гордая своей придумкой, выдохнула:
— АЗБУКА!
Все, кроме Ворчуна, который замер в ожидании, вглядываясь куда-то вверх, громко захлопали в ладоши. Не успела Соня подумать, что ничего не происходит, как под самым потолком, средь теней, пляшущих от всполохов пламени из камина, появилась еле заметная светящаяся точка, которая, кружась, подобно мотыльку, медленно опускалась вниз. И тут Соня отчетливо увидела, что это была никакая не точка, а яркая, словно объятая огнём, буковка «А». Когда та опустилась достаточно низко, Ворчун, слегка подпрыгнул и, изловчившись, поймал её сачком.
— Попалась, глупышка, не бойся, не бойся! —  ласково успокаивал он буковку. — Сейчас мы тебя отнесем на твое место и никаким буквоежкам в обиду больше не дадим!
Он бережно, словно хрупкую бабочку, извлёк двумя пальчиками из сачка букву и, чуть дыша, боясь её повредить, приложил на первый лист АЗБУКИ.
Буковка, оказавшись на знакомом листочке из лепестков, сразу же успокоилась и замерла, а спустя несколько секунд, казалось, что она там всегда и была, так как стала выглядеть словно нарисованная. И только неяркий свет, исходивший от её очертаний, выдавал, что ещё совсем недавно она порхала, подобно крылатому созданию. 
— Ну вот, первая есть! —  обрадовался Хохотушка.
— Продолжим, — строго одернул того Ворчун и в ожидании посмотрел на Хныку.
— Барабан! —  встрепенулся Хныка и несколько раз ритмично ударил ладошками по столу.
— Барбос! А что? Это тоже можно! — неугомонному Хохотушке было, как всегда весело.
— Банан! — Соня очень любила бананы, поэтому не могла про них просто взять и забыть.
Как только все слова были произнесены, всё повторилось, как и в первый раз. И вскорости на соседней страничке красовалась не менее изящная буковка «Б».
Дальше все пошло гораздо быстрее — без сучка и задоринки. Теперь все, включая Соню, знали, что делать и произносили слова быстро и без запинки.
— Вишня, Волк, Вода! — и буква «В» удобно примостилась на странице.
— Гриб, Гора, Гараж, Дом, Дуб, Дым, Еда, Енот, Ежевика, Ёж, Ёрш, Ёлка, Жаба, Жало, Жара! — и еще пять букв, как по взмаху волшебной палочки, хотя это была и не палочка вовсе, а совсем не волшебный сачок, оказались на своих местах. Ворчун так споро их ловил, а его помощники настолько быстро вспоминали и выкрикивали заветные слова, что все даже немного взмокли и подустали. Но времени было мало, и потому они продолжили.
— Зал, Зима, Змея, Игла, Игра, Ива, Йод, Йога, Йошкар-Ола! — Сонечка лишний раз с благодарностью вспомнила занятия с Дедушкой, который как-то раз сказал, что так диковинно называется очень красивый город. И как только она смогла запомнить это название?
— Корабль, Кит, Каша, Лимон, Лейка, Луна, Молоко, Мебель, Мама!
Ах, как же Соня сразу заскучала по Маме. Но времени на это у нее не было, и спасательная операция двинулась своим чередом.
— Ночь, Ножницы, Нитка, Окно, Ослик, Огонь! — здесь друзья немного перевели дух, так как следующую за «О» буковку «П» они уже спасли, вовремя выгнав буквоежек из АЗБУКИ.
— Ранец, Рыба, Решето, Слон, Сыр, Сосиски! — девочка даже причмокнула от удовольствия, вспомнив какие сочные, да вкусные сосиски с картофельным пюре на молочке готовила для неё Бабушка.
— Телефон, Торт, Труба, Уха, Ухо, Улитка, Фломастер, Фонарь, Фанера, Хлеб, Хижина, Хохолок, Цветок, Цифра, Цапля, Чашка, Чернила, Чёрт! — Соня знала, что это слово не очень хорошее, но придумать другого ничего не успела. Тем более, так иногда говорила Мама, а значит ничего страшного. Но друзья неодобрительно покачали головами и, хотя букву поймали, попросили в следующий раз думать получше. Соня вздохнула. Вспоминать слова так быстро оказалось делом совсем нелёгким, и Соня даже вспотела. Она краешком рукава утёрла лоб и приготовилась.
— Шарик, Шуба, Шкаф, Щётка, Щель, Щеколда,...! — в этом месте у друзей случилась незначительная заминка. Ведь следующими буквами были «Ъ», «Ы» и «Ь», а на них слова в русском языке не начинаются. Но Ворчун успокоил Сонечку, сказав, что эти странные буквы можно ловить, даже если они не находятся в начале слова — вот такие они исключительные. Хныка и Хохотушка с видом знатоков дружно закивали головами в знак согласия. Выслушав объяснение, девочка успокоилась и осторожно, опасаясь теперь ошибиться, вновь принялась вспоминать слова.
— ПодЪезд, подЪем, обЪелась, — вспомнив слово «обЪелась», Соне сразу пришёл на память случай, как она однажды, не удержавшись, съела целый огромный полосатый арбуз, после чего у неё ужасно разболелся живот.
— ТЫква, плотЫ, вЫступ, елЬ, пылЬ, талЬк, — они не без труда, но справились со сложными буквами. Теперь оставались только последние три буквы: «Э», «Ю» и «Я». Все повеселели и приободрились, понимая, что спасательная операция скоро окончится.
В этот момент за дверью послышался какой-то шорох. Спасатели так увлеклись, что не заметили, как в комнату пробрался шалунишка Жека. И теперь он с интересом разглядывал домик, заглядывая то в одно, то в другое окошко. Он был таким огромным, что мог бы с лёгкостью перевернуть домик верх дном, но, по счастью, не делал этого. Возможно, его отпугивал дым, струившийся из трубы, так как огонь в камине по-прежнему жадно облизывал дрова, которые время от времени потрескивали, отсылая в дымоход снопы резвящихся искр.   
Увидев хулигана, гномы сильно встревожились, но Соня беспечно их успокоила, сказав, что это всего лишь её маленький котенок, и бояться его не надо. На что Ворчун весьма здраво заметил, что, во-первых, это они маленькие,  а Жека, как раз наоборот, а во-вторых, он, даже играясь, может принять их всех за мышек и запросто съесть. 
— Ой, об этом-то я и не подумала, — выслушав Ворчуна, девочка поняла, что он прав, и тоже не на шутку запереживала. Но больше всего не за себя, а за своих маленьких друзей, настолько они ей стали близки и дороги за то время, пока они вместе спасали АЗБУКУ.
— Быстрее, быстрее! — торопил всех Ворчун,  опасливо поглядывая по сторонам.
— Экскаватор, Эскалатор, Экскурсия, — в памяти у Сонечки поплыли картинки, как они недавно вместе с Мамой и Папой ходили на экскурсию в Трогательный Зоосад.
— Юла, Юнга, Юбка, — внезапно в широко распахнувшуюся дверку просунулась кошачья лапа с угрожающе острыми когтями и попыталась кого-нибудь схватить. Перепугавшись, все отбежали к противоположной стене домика, прижавшись к ней, в надежде, что Жека до них не доберется.
— Якорь! — протараторил, запинаясь и вытаращив от страха глаза Хныка.
— Яблоко! — смело пропищал, хотя и побледневший Хохотушка.
Очередь была за Сонечкой, ей оставалось вспомнить лишь одно, последнее слово…
В этот момент лапа продвинулась еще дальше, и Соня поняла, что сейчас она неминуемо до кого-нибудь доберётся. В ужасе она смотрела на огромные блестящие когти. Они жадно сжимались и разжимались совсем рядом. И тут Соне стало ясно, что только так и никак по-другому она сможет спасти своих друзей. Ни секунды больше не раздумывая, она во весь голос закричала:
— Я, Я-а-а-а! Здесь Я, меня хватай! — Соня бегом бросилась навстречу огромной кошачьей лапе. Она еще успела заметить, как Ворчун со слезами на глазах изловил последнюю юркую буковку «Я», которую так отчаянно выкрикивала храбрая гномочка Соня. Потом лапа сжалась, в глазах у Девочки потемнело, протянутые руки друзей и вырывающийся из объятий Ворчуна и Хныки плачущий Хохотушка — было последним, что она увидела...
— Соня! Соня-а-а-а!               
    
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Соня, Сонечка, просыпайся, пора вставать! — Соня словно издалека услышала знакомый голос, она так обрадовалась, что сначала даже не поверила. Рядом со склонившейся над ней Мамой, как ни в чём не бывало, мурчал и терся об ноги Жека. Девочка быстро огляделась по сторонам и увидела, что комната опять стала нормального размера, вернее она, Соня стала опять, как и прежде, большой, шести с половиной лет отроду девочкой. Соня в растерянности ощупывала себя глядя на Маму. Вдруг она, спохватившись, охнула:
— А где же Ворчун, Хныка? Где Хохотушка? Неужто их слопал глупый Жека?
Девочка испуганно схватила Маму за руку. Та посмотрела с тревогой и удивлением:
— Какой Ворчун, какой Хныка? О ком это ты, Соня?  Жека все время был со мною на кухне. И, если кого и слопал, так это кусочек колбаски, а в твою комнату я его не пускала, чтобы он не мешал тебе спать.
— Да нет же, Мамочка, нет! — почти плачущей девочке так хотелось верить, что Мама просто шутит. Сейчас она была бы рада любой шутке, лишь бы Мама, улыбнувшись, сказала, что её маленькие друзья ждут Соню на кухне, весело попивая чай с праздничным пирогом вприкуску. Но Мама, заметно встревожившись, только приложила ладошку ко лбу дочери.
— А как же письмо для Ворчуна, которое мы с тобой прочли? — отчаянно продолжала Соня. — Как же исчезнувшие буквы?
— Сонечка, малышка, я ничего не знаю ни о каком письме и о пропавших буквах тоже, — Мама растеряно смотрела на дочь. — Может, тебе это все только приснилось?
Она ласково посмотрела Соне в глаза и, крепко прижав к себе, поцеловала упрямый хохолок на макушке.
— Деткам часто снятся волшебные сны, а ты у меня ещё такая маленькая.
Потом Мама чуть задумалась и с еле заметной грустью сказала:
— Знаешь, очень-очень давно, когда я была такой же крохой, как ты, мне тоже снились сказочные сны. Если бы ты знала, как я скучаю по тем временам. Соня забралась к Маме на колени и доверчиво уткнулась личиком ей в плечо. Было слышно, как в соседней комнате работает телевизор, и диктор торжественным голосом напоминает, что до наступления нового года осталось совсем немного.
 — Ты сегодня просто сама не своя — то спать не уложишь, а тут вдруг уснула прямо на кухонном диванчике сразу после обеда. Это уже потом я перенесла тебя в твою  кроватку, где ты и спала, пока я тебя не разбудила.
Соня посмотрела на Маму, потом на Жеку и тяжело вздохнула. Как не жаль, но она была вынуждена признать, что, скорее всего ей всё это действительно лишь приснилось.
— Если бы ты только знала, Мама, какой чудесный сон мне приснился. Я познакомилась с гномами, выучила волшебное заклинание, а ещё, мы все вместе спасли АЗБУКУ.
Мама, выходя из комнаты, внимательно слушала её рассказ. Жека «хвостиком» кинулся за Мамой, в надежде, что ему еще что-нибудь перепадет. Одернув пижамку и пригладив растрепавшиеся волосы, Соня сунула ножки в тапочки и пошла следом. Выходя из спальни, она на мгновение обернулась, чтобы проверить, не забыла ли что-нибудь, и тут, в дальнем углу комнаты, Соня увидела ДОМИК ДЛЯ ГНОМИКОВ. Из трубы на крыше, тонкой, чуть видимой струйкой вился сизый дымок.               
                КОНЕЦ