Нарочно не придумаешь, ну, случай...

Я - конькобежка. Вечер и каток….
Несусь… А ветер, аж свистит в ушах.
И минус тридцать… Холода поток.
Знакомый скрип коньков на виражах.

За мною "поезд"… Все догнать хотят.
Вот это кайф! Поймала я кураж!
Но силой центробежной, как котят,
Нас разбросало… И кричу я аж.

Потом стону. А в горле страха ком.
И  ужас от того, что поняла:
Под копчик угодило мне коньком.
А впечатленье, словно там пила.

Добралась до больницы. Вот хирург…
Мужик с руками-лапами, садист…
Меня на стол всю взгромоздило вдруг.
Дрожала, что осиновый твой лист.

Лила беззвучно слезы я белугой.
Сквозь землю провалиться бы порой.
Пришлось мне больно, худо и так туго!
А он шипел мне в ухо, мол, не ной.

Гремела  инструментом медсестра…
В иголку нитку удалось втянуть.
Казалось, шил меня он до утра.
Кобель и есть... Так время затянуть.

В глазах-маслинах прочитала я,
Мол, и не думай, что попала в сказку.
И я на вечер, но другого дня,
(Куда деваться), шла не перевязку.

А мне всего-то восемнадцать лет.
И мыслей всяких, словно пчёлок рой.
И повторился вновь «кордебалет»,
Ведь врач уже работал медсестрой…

Зажила рана так… Сама собой.
К тому, козлу, я больше не пошла.
На стадион, на лёд и снова в бой
Бегу, бегу и снова в раж вошла.

Но видно поспешила, слишком рано.
Там  почему-то снова заалело.
Открылась у меня былая рана.
Так больно, больно что-то заболело.

Больница. Но другая. И хирург.
На стол я лезу, не остановить…
Он молодой, как в прошлом, Микки Рурк:
Прилягте… Можно было приспустить...

Всё опыт прошлый… Ну, ни дура я?
Он застыдился, я ж тут распростёрлась…
Вся из себя… без нижнего белья.
А у него "в зобу дыханье спёрло" .

Он оказался далеко не прост.
И через день наведался с визитом.
Пришёл жениться… Точно не прохвост.
Он честным был! А тот был паразитом…

Ни "нет" тогда сказала я, ни "да"
Как зайчик, с ходу прыгнув на коньки.
(Была ещё я слишком молода).
Ищите ветра в поле, мужики.