Я видел

Опять расползёшься в безвестность кварталов клетчатых;
на грани всезнания стихи рождаются сонно.
Отсылки к книгам туманные и конечные,
сюжеты из жизни в слова добавляют весомость.
Чем вычурней строки, тем больше за ними горя,
а горе чужое для строк особенно дорогое.

Я видел в автобусе девочку - очень грустную,
в руках без мобильника (это сегодня редкость),
то пальцы скрестит, то косу беспокоит русую,
и плечи ссутулены, словно в попытке согреться.
Бесслёзно дрожащий взгляд, не видящий лица,
как небо пустое, жаждущее пролиться.

Я видел: на улице подле двери гостиницы -
бродяга с собакой, похожие друг на друга.
Прохожий пройдёт - глаза их синхронно двинутся
прохожему вслед, заклиная на милость руку.
В чертах и лица, и морды тоска с обидой
надолго остались в памяти, скрывшись из вида.

Я видел: у остановки на узком скверике
влюбленая пара. Прощаются. (Грех: подслушал.)
Объятья крепки - как будто в разлуку не верят, и
глаза друг в друга вцепились - вцепились души.
А сумка у парня большая: наверно, надолго.
Любовь должна отступать перед чувством долга.

...Мне совестно даже: не нищий я и не брошенный,
прощаться надолго не надо и, вроде, не с кем,
а на сердце мутное что-то и нехорошее,
как ржавчины пятна на старой кривой железке,
на дверке сердца, где ключ не берёт замок.
И стыдно, что мучусь, и стыдно, что не помог.